Поздним вечером этого же дня Тодд вышел из своей комнаты. Прошёл коридорами до кабинета магистра и без стука ворвался внутрь. Там было темно, лишь тлели угли в камине. В кресле никого не было. Тодд замер раздумывая, а затем пересёк кабинет и уселся в кресло. Прикрыл глаза и стал ждать. Ему нужен был магистр Рен. Его дерьмовая жизнь здесь не могла больше оставаться прежней.

Пока он ждал в голове его всплывал первый день, когда они попали в школу магии, а конкретно вечер того дня, когда в одной подвальной зале, где было очень сыро и холодно, они с Чаком стояли посреди рунного круга, по их запястьям стекала кровь, и они повторяли за учителем Агюстом слова клятвы:

— Я клянусь жизнь отдать за королевство Вингфолд, не изменю, не предам, с этого дня, и до последней минуты, я клянусь быть магом и добросовестно служить королю!

Очень простая клятва, очень коротка клятва, но после неё рунный круг под их ногами впитал пролитую кровь и мигнул красной вспышкой, тут же они ощутили, как на их сердцах закрепилось что-то твёрдое, что-то что на миг помешало вдохнуть воздух, ощутили непреодолимую тяжесть в груди. Это чувство быстро прошло, но стоило вспомнить о клятве, как тяжесть в сердце возвращалась… и эта тяжесть не сулила ничего хорошего тому, кто клятву нарушит.

И сейчас, сидя в кресле магистра, в его кабинете, Тодд думал о том, что клятву эту им навязали и теперь он по сути раб короля, а ещё до конца дней своих он теперь обязан быть магом, и никак иначе, потому что он в этом поклялся, и ясное дело — сбежать сейчас назад в Хамонд ему просто никто не даст, а если и получится, то клятва на его сердце сделает что-то плохое, что именно не ясно, но тяжесть в груди не сулит ничего хорошего.

За многочисленным окнами кабинета успело стемнеть, когда магистр Рен открыл дверь и прошёл в свой кабинет. Магистр замер у входа. И Тодд тут же заметил в нём перемены.

Теперь магистр не носил серую невзрачную мантию-балахон, как это делали все поголовно маги, которых видел Тодд, теперь Рен был облачён в кожаные доспехи с металлическими вставками, а руки его были полностью закованы в сталь, и не обычную, а покрытую рунами. Тодд не умел разбираться в рунах, никто не старался даже разжевать ему учебный материал, чтобы он понял и сумел разобраться в рунных надписях, однако даже его крошечных познаний хватило для понимания, что такое огромное количество рунных символов говорит только об огромном качестве и могуществе артефакта.

Помимо одежды в магистре Рене изменилось, и кое-что ещё, а именно – лицо. Раньше оно было высокомерно-благородным, красивым, холёным личиком, а сейчас его испещряла целая паутина шрамов, а ещё у магистра изменился взгляд, и не в лучшую сторону. Он смотрел в этот миг на Тодда, сидящего в полутьме кабинета, абсолютно безжизненным усталым до невозможности взглядом.

Однако это не остановило Тодда от задуманного. Он вскочил с кресла. Протянул вперёд руку, и указательным пальцем тыча в магистра, прокричал со всей силой, с которой только мог:

— Обучи меня магии, ирод! Это ты привёл меня сюда! Ты главный в этой сраной школе! Так обучи же меня магии, ведь сраный Агюст не хочет этого сделать!

Стоило словам вырваться наружу, и повиснуть в кабинете звенящим абсурдным эхом, как Тодд тут же пожалел о своём поступке. Всё дело было в его собственном голосе, в нём было столько эмоций, столько… детского наивного протеста… что сам Тодд задумался о том, какой же он сейчас идиот. И он уже хотел извиниться и постараться как-то загладить вину, сбежать, или просто провалиться сквозь пол…

— Ладно, — раздался в кабинете голос Рена. Без эмоций. Без какого-либо выражения на покрытом шрамами лице.

— Пойдём прогуляемся.

Магистр Рен подошёл к одному из многочисленных окон своего кабинета, положил руку на гладкую поверхность стеклянной мозаики, и стекло тут же осыпалось осколками. Песчинки и осколки стекла завалили собой пол, их тут же подхватил ветер, разбрасывая по всему кабинету. А магистр уже исчез в окне.

Тодд подошёл к пустому окну, выглянул, и увидел спину удаляющегося от школы мужчины. Этот кабинет располагался на первом этаже, поэтому Тодду получилось легко спуститься на зелёную лужайку, он сделал пару шагов по слегка мокрой траве, вдохнул впервые за множество дней свежий воздух, увидел небо, город и несколько прохожих. А спина магистра в это время удалялась всё дальше от школы и Тодд поспешил, боясь отстать.

Тодд очень хотел спросить куда же они идут, но не спросил. А магистр Рен молчал. И они двигались в тишине, собирая на себе взгляды многочисленных прохожих. Они с удивлением смотрели на Тодда, ведь раньше до этого они не видели учеников магической школы, тем запрещалось выходить за стены Альма-матери до конца обучения. А ещё прохожие глазели на магистра Рена, и смотрели они чаще всего ему в спину испуганно и… как показалось Тодду, злобно.

«Почему они смотрят на магистра со злобой?»

Вопрос повис внутри Тодда, но не найдя ответа скрылся в потёмках его разума.

А тем временем они достигли укреплённой каменной стены Прамонда, и что сразу же бросилось в глаза Тодду – ворота Прамонда были закрыты, причём наглухо, оставленная створка была крепко забита досками и укреплена брёвнами. Стражников было в разы больше, и помимо одинаковой в облачении стражи, у стены и на стене, а также на смотровых башнях – были другие вооружённые люди. Все одеты разномастно, все осматривают округу по-хозяйски и каждый как один – выглядит лихо.

Стража слегка поклонилась Рену, многие из лихих людей кивнули проходящему мимо магистру. А на Тодда внимания почти не обратили, а если и смотрели, то основательно и подолгу, словно ощупывая его взглядом.

Они с магистром поднялись на стену, и там, среди порывов холодного ветра, чадящих массивных факелов, они прошли к самой грани укрепления, остановившись у парапета. Там, на полу, что состоял из отёсанных массивных булыжников, была прямо на камне выбита грубая, но хорошо читаемая руна.

Магистр указал на неё рукой.

— Это Ильм, руна барьера. Я заставил каменщиков выбить ильм по всей протяжённости стены, она встречается с периодичностью в десять, может чуть больше, шагов… наполни руну маной и переходи к следующей.

После этих слов Рен ушёл. Просто взял