Официант кивнул и мигом ввинтился в очередь из пассажиров, скупающих продовольствие и к столу, и на вынос. Мест в ресторане на колесах на всех не хватало!

– Купец первой гильдии Дармидонт Михайлович Кабанин, – представился главнокомандующий маленькой, но грозной армии.

– Илья Петрович Радонежский, – ответил я с поклоном, назвав девичью фамилию нашей с Иваном покойной матери. – Дворянин, врач.

– Врач – это хорошо! – с прищуром кивнул Кабанин. – Благородная профессия! А куда путь держите, доктор?

– В Малороссию, к дядюшке, он, как мне написали, плох, вот и решил навестить старика, – я умел врать не моргнув и глазом. – А вы, Дармидонт Михайлович?

– А я еще далее, – усмехнулся он, пригладив засеребренную бороду. – В Европу! По торговым делам. (К нашему столику уже торопились, ловко обходя посетителей, два официанта с полными подносами.) А вот нам и балычок осетровый несут!..

Мы хорошо выпили водки и крепко закусили. То и дело я ловил на себе взгляд как самого Кабанина, так и двух его телохранителей. Они выпили только по две рюмки водки и остановились. Я не сомневался, то норму им обозначил хозяин.

– А вот знакомо мне ваше лицо, и все тут, – вдруг, уже раскрасневшись, сказал купец. – Где я вас видел? А не в Самаре ли, пару лет назад, на городском балу в честь новоиспеченного генерала Палева, начальника городской полиции?

Да, я был на том самом балу два года назад! Его устраивал губернатор в честь Фомы Никитича Палева, в свои шестьдесят пять лет получившего звание генерала управления полиции и титул тайного советника. Палев не просто хорошо знал меня и уважал, но когда я временами жил в Самаре, часто пользовался моими услугами сыщика!

– Не имел чести ни быть на том балу, ни лично знать Фому Никитича Палева, хотя, – я зацепил вилкой кусок осетрины, – фамилию слышал от кого-то. Я ведь на самом деле питерский, в провинции от случая к случаю бываю.

– Странно, ой, странно, – покачал головой купец, наливая водки себе и мне. – У меня, знаете ли, Илья Петрович, волчья память, – улыбнулся он, показав крупные и крепкие зубы, и цепко поглядел на меня. – Увижу раз – не забуду. – И утвердительно кивнул: – Помнить век стану! До смерти.

– Дело в том, что и у меня память, как вы изволили выразиться, волчья, – спокойно улыбнулся я. – И уж вас, Дармидонт Михайлович, я бы никак не забыл, тем более, что вашу фамилию, если признаться честно, слышал мно-ого раз! И фотографии в газетах видел. – И я поднял стопку. – Я – человек обычный, вы – незабываемый! Ваше здоровье!

Мы выпили, но теперь вдвоем. Оба казака только с завистью поглядели на нас. Видать, Кабанин не больно давал им разойтись за столом. И все из-за саквояжа, не сомневался я! Моя открытая лесть, кажется, пришлась Кабанину по душе, и подвоха он не заметил. А деваться мне было некуда. Ведь стоило подозрительному Кабанину первому выйти на аппарат Палева, дать по телеграфу мой словесный портрет, и моя ложь станет явной! Купец тотчас же узнает, с кем он был на том балу и кого угощал водкой в вагоне-ресторане поезда дальнего следования!

– Пойду-ка я в гальюн схожу, подперло-таки, – вставая и бросая салфетку, усмехнулся Кабанин. – Да не преследуй ты меня, Никола! – нахмурился он, глядя, что казак, утерев ладонью масляный рот, тоже решил встать. – Никто меня тут не съест! Сам любого проглочу! – сказав это, он отчего-то взглянул на меня и дружески подмигнул.

«Надо, надо было назваться своим именем! – думал я, искоса провожая взглядом гиганта. – Надо было сказать, кто я, сыграть открытыми картами. Мало ли, куда и зачем следует капитан в отставке Петр Ильич Васильчиков, какое тайное распоряжение получил он, скажем, от того же губернатора города Семиярска?! Ищет беглого казнокрада, и все тут! Поди проверь!»

Едва он вышел, как Микола вопросительно подмигнул товарищу. Тот в ответ кивнул, и первый наполнил стопки до краев. Казаки опрокинули их разом, тотчас же налили еще и так же стремительно выпили. Они не обращали на меня никакого внимания! На взгляд двух цепных псов мой разговор с их хозяином был лишь прихотью всемогущего дельца. Я их, как личность, не интересовал. Подумаешь, еще один сотрапезник! Докторишка! Россия большая, кто часто путешествует, у того таких знакомцев с избытком! Но ведь узнал меня Кабанин, как зыркнул глазами, едва пригляделся!..

Казаки выпили и по третьей, крякнули. И тогда я услышал негромкий голос Миколы:

– Сколько мы там пробудем, а, Никола? Тебе Дармидонт Михалыч ничего случаем не говорил?

– Не более, чем тебе. А куда нам торопиться, Микола? Пивком чешским побалуемся, говорят, оно получше нашего будет.

– Пивко, может, и получше, а вот бабы у них похуже, – кивнул Микола. – Бледные, как поганки. У них лучших баб немчура к себе перетаскала, – рассмеялся казак. – Лучше бы в Польшу закатили – вот где красотки! Златовласки белокожие! Или в Румынию нырнули, к смуглянкам в соку.

Два зверюги под аккомпанемент вагона-ресторана и дальше распространялись о чужеземных женщинах. Как видно, Миколу этот разговор бодрил особо. Меня они не стеснялись. Пока Микола не упомянул «золотой сундучок». И только тут… Давно уткнувшись в «Симбирские ведомости», время от времени шурша газетой, я даже и не смотрел в их сторону, но почувствовал, что они потихоньку уставились на меня. Косо, настороженно. Видимо, зашли далеко Никола и Микола в своем трепе.

Я хорошо сыграл свою роль! Пренебрежительное «А-а!» (мол, «да хрен с ним»), которое издал берясь за расстегай Никола, все сказало само за себя. И далее последовало: «А как того мага кличут?»

– Да почем я знаю? – негромко выговорил Микола и усмехнулся: – Таких магов, знаешь, как спрашивать надо? Ну, знают они чего или нет?

– Ну?

– А я тебе скажу. Только выпьем вначале.

Они впили, и Микола продолжал:

– А ну, подь сюды, – поманил он пальцем невидимого героя. – Ты маг? Добре. А ну, снимай портки. Сам не снимешь, – он сжал страшный кулак, – поможем. А теперь раком вставай!

Из-за края газеты я следил за ними. Выучка! И удержаться не мог – такие персонажи! А Никола сделал большие глаза – повествование увлекло его.

– Ну?

– А что, ну? – плечи Миколы вздрагивали от смеха. – И кочергу ему раскаленную по самое нехочу!

Николу тоже мелко потряхивало от смеха.

– Коли знает: все и расскажет. А не знает, – Микола широко развел руками, – тогда извиняйте! Какой же ты после того? Так, рыбачок!

– Точно! – кивнул его товарищ. – Может, так и сделаем, а?

– Дармидонт Михалыч не позволит. Были бы мы где-нибудь у Черного болота, на Ветряном хуторе, тогда да.

– Тс-с! – остерегающе бросил Никола.

– А-а! – отмахнулся Микола и потянулся к графину. – Выпьем!

Они, разом в меру захмелевшие, в очередной раз чокнулись и выпили. Я читал газету и диву давался. Видно, дела у четверки шли так гладко, что не заставляли быть подозрительными или даже собранными. Все шло как по маслу. Оттого казаки вели себя нагло, и особенно в отсутствие хозяина. Но кто бы мог предъявить им претензии за пустую болтовню?