Сэр Ричфилд решил пересчитать овец. Процедура была долгой. Сэр Ричфилд умел считать только до десяти, и то не всегда. Поэтому овцы разделились на небольшие группки. Тут же возникли споры. Все овцы боялись, что их пропустят при счете и тогда они пропадут. Многие пытались тайком пробраться в другую группу, чтобы их посчитали еще раз. Запас карман не тянет. Ричфилд злился. Наконец они пришли к выводу, что на лугу было тридцать четыре овцы.

Они беспомощно переглянулись. Им стало ясно, что они, собственно, и не знают, сколько овец в стаде. С таким трудом полученный результат был абсолютно бесполезен.

Они очень расстроились. Они надеялись, что после проверки почувствуют себя увереннее. Джордж всегда так радовался, когда заканчивал считать. «Вот так, — говорил он, а иногда задумчиво тянул: — Ага». В этом случае он шел либо к уступу, чтобы пригнать Зору, либо к огороду, где какой-нибудь дерзкий ягненок торчал между прутьями ограды и тянулся языком к вкусным листочкам.

После подсчета Джордж всегда знал, что делать. А они не знали.

Огорченный Рамзес боднул Мод. Овца возмущенно заблеяла. Хайде ее поддержала. Зора ущипнула Хайде за зад. Хайде почему-то смолчала, но зато одновременно заблеяли Лейн, Корделия и две молоденькие матки. Ричфилд яростно топтал траву и землю, Лейн толкнула Мэйзи, самую наивную овцу в стаде. Мэйзи от неожиданности чуть не свалилась, потом легонько укусила Клауд за ухо, Клауд взбрыкнула и ударила Мод передними ногами. Казалось, овцы сошли с ума. А потом вдруг замолчали, как по приказу, все, включая и Сэра Ричфилда, который призывал стадо к порядку — на тропинке появился Отелло. Он посмотрел на них с легким удивлением и прошел мимо, к скале. Овцы переглянулись. Клауд ласково лизнула ухо Мод, Рамзес дружелюбно щипнул Корделию. Черный баран смотрел вниз, на отпечаток на песке, оставшийся от тела мясника. И хотя у овец было немало вопросов, у всех вдруг пропало желание донимать ими Отелло. Пропавшие овцы возвращаются, и это замечательно. Они снова принялись за траву, впервые за этот день почувствовав некоторое удовольствие от еды.

Трое мужчин встретились под липой. От одного несло потом, от другого — мылом, третий хрипло дышал. Все они были явно напуганы. Страх кружил над ними.

— Если Хэму и в самом деле конец… — произнес Потный, — то мы…

— Что за чушь, — возразил тот, с отдышкой. — Это риск. Насчет Джорджа не знаю, но вот Хэм точно все оставил у адвоката. Пустые угрозы не в его духе.

— Какой же он идиот, — простонал Потный.

— Хэм? — переспросил тот, от кого пахло мылом. — Ты что, думаешь, что это не несчастный случай?

— Да, я так думаю, — прошептал Потный, и рубашка его взмокла.

— Несчастный случай? — Хриплый рассмеялся. — Как это он мог сорваться со скалы? С такими крепкими ногами! С какой стати он вообще там оказался? О нет! Кто-то его туда вызвал… Письмецо, пахнущее фиалкой — и наш Хэм, тупая скотина, пошел.

— Но он не умер, — сказал Потный. — Он всегда был сильный, как бык. Слава Богу! Его шансы не так уж плохи, говорят врачи. Бегать, наверное, он уже не сможет, но, главное, остался жив.

— Может быть, у него уже память отшибло. После такого падения…

В голосе Мыльного звучала надежда.

— Хэм все помнит, — заявил Хриплый. — Может, в башке у него не так и много, но если уж туда что-то попало, вышибить это не так просто. Когда Джош напоил его в тот вечер… на свадьбе Джорджа… Знаете?

Мужчины, должно быть, кивнули. Или ухмыльнулись.

Разумеется, они знали. Джош ставил перед Хэмом стакан за стаканом, а Хэм, обычно не пьющий, опрокидывал их один за другим. Как же они тогда смеялись! Он даже не мог сказать, как его зовут, а когда на глаз ему уселась муха, он не смог ее смахнуть.

— Джош получил свое за каждый стакан и еще сверху… Не хотел бы я, чтоб меня так отметелили.

Потный хихикнул.

— Когда Хэм очнется, он все вспомнит, — пообещал Хриплый. — И все пойдет по новой!

Они замолчали. Может быть, кивнули. А потом разошлись в разные стороны. Страх, улыбаясь, изящным движением развернулся, так что его длинная шерсть коснулась ствола липы, и поспешил за ними.

Липа была очень старой. Раньше она стояла посреди деревни, и люди танцевали вокруг нее. Они приносили ей кровавые жертвы, и липа разрасталась. Она видела и волков, и волкодавов, с которыми новые господа охотились на дичь, скотину и людей. А сейчас она стояла одинокая, деревня ушла от нее. Но она продолжала жить. Ствол у нее был толще двух овечьих туловищ. Под этим стволом и стоял Моппл Уэльский. Он пришел сюда, потому что под деревом чувствовал себя спокойнее. Оно укрывало его от опасностей. Он не сбежал, когда подошли мужчины. Моппл знал, что смысла нет убегать. Он просто остался и продолжал жевать. И запомнил все до единого слова.

Моппл не думал ни о тех троих, ни о мяснике. Моппл думал о Страхе. Мужчин он не видел — только запахи и голоса, пробивавшиеся к нему сквозь пышную ароматную листву. Но Страх Моппл видел, видел каждое его движение так ясно, как будто ствол старой липы был прозрачным. Страх был больше овцы и бегал на четырех ногах. Большой, сильный, хищный зверь с шелковистой шерстью и умными глазами. Моппл не испугался Страха, ведь это был не его Страх.

Запела ночная птица. Медленно наступал вечер. Моппл вспомнил об остальных овцах и перестал жевать. Как же он соскучился по своему стаду! В это время обычно кто-нибудь из овец выгрызал колтуны на его загривке — а это куда важнее вопящего мясника. Моппл не забыл дорогу, по которой шел утром в тумане, и уши у него радостно подрагивали, когда он бежал домой.

Моппл вернулся в сумерках. Он был задумчивее, чем обычно, и овцам показалось, что он похудел — он двигался уже совсем по-другому. Несколько овец с радостным блеянием побежали ему навстречу. Только за время его отсутствия им стало ясно, как они его любят. От него хорошо пахло — так пахнет абсолютно здоровый баран с роскошной шерстью. А еще он знал множество историй. Они забросали его вопросами, но Моппл молчал. Такого они за ним еще не замечали. Они стали подозревать, что Моппл просто забыл, что с ним произошло. Но произнести это вслух никто не решился. Моппл прижался к Зоре, и Зора дружелюбно начала обгрызать у него шерсть на загривке.

Стемнело. Но овцы не ушли в сарай. Они ждали Мисс Мапл. А Мисс Мапл все не приходила. Только когда круглая луна уже сияла в высоком небе, со стороны поля показалась маленькая овечья фигурка. Впереди бежала длинная тонкая тень. Это была Мапл. Она выглядела очень уставшей. Клауд дружелюбно лизнула ее в морду.

— В сарай, — выдохнула Мапл.

В сарае все овцы сгрудились вокруг нее. Сквозь узкие щели пробивался лунный свет. Мисс Мапл прильнула к Клауд, устраиваясь поудобнее.

— Где ты была? — нетерпеливо спросила Хайде.

— Проводила расследование, — ответила Мисс Мапл. Овцы знали, что такое расследование, это слово было из детективных романов. Во время расследования детектив сует свой нос в чужие дела и попадает в разные переделки.