– Налоговики – тоже дело рук Виктора Сергеевича?

Николай снова засмеялся:

– Ну что вы?! Вы просто демонизируете его. Налоговики – это, скорее всего, любимый наш мэр.

– Он-то здесь при чем?

– Лично он ни при чем, но у него давние и весьма тесные контакты с вашим другом Маргеладзе. И вот господин мэр по просьбе Вахтанга оказал ему небольшую дружескую услугу… Психическая атака. Ничего, конечно, они у вас не найдут, пошумят, попугают, да к тому же и мы поможем уладить ситуацию. Но крови вам они попортят изрядно.

– Устал, – вдруг совершенно искренне пожаловался Сергей. – Никому не могу это сказать, может, только вам. Устал.

– Ничем не могу помочь, – пожал тот плечами. – Все только начинается. – И посоветовал: – Будьте внимательнее к Юрию Ивановичу из Администрации. Пока что он нужен вам в качестве противовеса, но в дальнейшем имейте в виду: он – человек с двойным карманом. Кладет деньги в карман государственный, а попадают они чудесным образом в личный.

Часы на стене показывали уже пятый час утра, но Анна и Илья не спали. Сидели при настольной лампе в комнате, разговаривали.

– Этого не может быть, – Анна вытерла мокрые глаза. – Он ведь погиб. Я сама… сама его похоронила. И ты был при этом.

– Ты повторяешь это сотый раз, – спокойно, без раздражения ответил Илья. – Что я могу тебе ответить, кроме того, что сам ничего не понимаю?

– Ты не разрешил посмотреть его лицо. Помнишь? Почему ты не разрешил?

– Оно было слишком изуродовано.

– Ну и что? Это был мой муж. Я должна, обязана была посмотреть. Значит, ты что-то знал?

– Что я мог знать?

– Не знаю, что ты мог знать, но ты что-то знал. И все это время скрывал. Что ты скрывал?

– Анна… – он взял ее за руку.

Она отстранилась.

– Пожалуйста, скажи мне.

– Что?

– Почему он остался жив? Что значит вся эта мистификация?

– Какая мистификация? Почему ты решила, что это мистификация? Я-то здесь при чем?

– Почему он скрылся? Какая причина? Ведь мы прожили достаточно вместе, у нас общий ребенок.

– Значит, ты плохо его знала, если он решил скрыться от тебя.

– Я его знала прекрасно. У меня нет оснований сомневаться в его порядочности.

– Я не говорю о порядочности. Я говорю о той другой жизни, о которой ты не подозревала. Он ведь, по сути, сбежал от тебя. От тебя и от вашего ребенка.

Она закрыла его рот ладошкой.

– Нет, это неправда. Он не сбежал. Здесь что-то другое. И я постараюсь узнать, что же с ним произошло. Раз ты не знаешь, правду узнаю я.

Лицо Ильи стало жестким.

– Ты не сделаешь этого. Я запрещаю.

Она с изумлением посмотрела на него.

– Я никогда не слышала от тебя таких интонаций.

– Не слышала, так услышишь. У меня есть ты, у меня есть дочь, у меня есть семья. И я буду защищать свою семью. Даже если ты будешь против. И повторяю: забудь об увиденном, забудь о бывшем своем муже, забудь вообще о прошлом. У нас с тобой есть только настоящее. Как, впрочем, и у него.

…Сергей – с громадным букетом цветов и пузатой мягкой игрушкой в руках – позвонил в дверь квартиры Пантелеевых, и до слуха донесся звонкий детский голос:

– Кто там?

– Никита, это Кузьма.

– Мама, – радостно закричал мальчик, – там Кузьма!

Нина открыла дверь, впустила гостя. Охрана осталась на площадке, Кузьма закрыл дверь, по-домашнему снял туфли.

Хозяйка улыбалась радостно и счастливо. Приняла цветы, приникла к ним лицом.

– Почему вы называете себя Кузьмой? У вас такое красивое имя – Сергей.

– Парню нравится, вот и называю, – ответил Сергей и протянул руку Никите: – Здравствуй, друг.

Тот со всего размаху хлопнул по ладони.

– Здравствуй, друг!

– Стол давно накрыт, а вы опоздали на целых полчаса, – заметила Нина и пригласила: – Пошли ужинать.

Они уселись в роскошной столовой за отлично накрытый стол, хозяйка подала гостю бутылку вина:

– Ваша обязанность, работайте.

– Кто бы спорил, а я с удовольствием. – Сергей стал разливать в фужеры искрящийся напиток.

– Кузьма! – подал звонкий голос Никита. – А почему ты не был у нас целую неделю?

– Во-первых, не называй его Кузьмой. Лучше просто Сергей. А во-вторых, у Сергея были дела.

– Во-первых, – возразил мальчишка, – мне нравится имя Кузьма. А во-вторых, спрашиваю я, мама, не тебя, а нашего гостя.

Кузьма засмеялся, потом приложил палец к губам.

– Маму, Никита, надо слушаться. К тому же она не только твоя мама, но еще и красивая женщина. А красивых женщин тем более надо уважать.

– Спасибо, – смутилась хозяйка, подняла фужер с вином. – Спасибо, что пришли, не забыли.

– Похоже, я уже вряд ли вас забуду, – ответил Сергей.

Они чокнулись, а за ними с интересом наблюдал Никита.

Потом Сергей и Нина сидели в уютной домашней беседке, заставленной цветами, пили чай.

– Значит, все как бы сходит на нет? – спросила Нина.

– А по-иному и быть не могло. У них ведь никаких фактов не было. Акция устрашения, как выразился один мой приятель.

– Приятель? У вас есть приятели?

– А почему вы спрашиваете с таким удивлением?

– Мне казалось, вы совершенно одинокий господин.

Сергей улыбнулся, пожал плечами.

– С чего вы взяли?

Она тоже улыбнулась.

– У вас же нет иной жизни, кроме работы.

– А у вас?

– У меня сын.

– Но и работа?

– У меня прежде всего сын. Ради него я готова на все. Даже на то, чтобы оставить работу… У вас были дети?

– У меня есть дочь.

– Далеко?

– Очень.

– То есть вы вряд ли когда-нибудь ее увидите?

– Да, вряд ли.

– Бедный… – Нина прикоснулась к его руке, легонько погладила. – Страдаете?

– Сейчас меньше. Раньше не находил себе места.

– А жена? Она теперь… с другим?

Сергей взял ее руку, поцеловал.

– Давайте не будем о грустном?

– Давайте, – согласилась Нина и неожиданно предложила: – Давайте потанцуем? Я очень люблю танцевать. С тех пор как не стало мужа, я, кажется, забыла о танцах. Давайте?