идет на прогулку в Булонский лес вместе с Деспозорией, Антуаном, Джеком и Фредом. Следом едет автомобиль полковника.

Но что же происходит? В двадцати метрах от себя, самое большее в двадцати пяти («от себя» означает от того пространства необъятного земного шара, которое занимают подошвы ботинок полковника), Бигуа чует драму — она только назревает и вот-вот разразится. Дальше события развертываются с молниеносной быстротой, за это время можно лишь сделать четыре вдоха. Незнакомая женщина падает, словно сбитая волной невидимого моря. Ее спутница, с виду похожая на няню, громко вскрикивает. Каштаны вдоль аллеи дрожат и напоминают призраки каштанов.

Антуан прижимается к полковнику, ему хочется прижаться в этот миг ко всем людям в мире, у кого есть сердце. Он видит маму и няню. Бежит к ним.

Бигуа ничуть не удивлен, хотя и не предвидел возможность такой встречи. Будучи нарушителем закона, он радовался, что на аллее больше никого нет. Впрочем, в сотне метров появился охранник: наверное, происшествие насторожило его. Однако полковник рассчитывал все уладить, прежде чем тот подоспеет.

Судя по всему, Антуан уже успел расхвалить полковника Розе. Ее волнение улеглось, и во взгляде нет злобы, хотя смотрит она с подозрением.

Бигуа всегда носил при себе пузырек с нюхательной солью, на случай если один из детей упадет и получит ссадину. Склонившись над Элен, он поднес к ее носу соль, и сознание женщины стало постепенно возвращаться из дальних далей, где оно затерялось вместе с испуганным и прекрасным материнским лицом. Второй раз за свою жизнь Бигуа улыбнулся. Улыбка вышла более чем двусмысленной, учитывая нахлынувшие на полковника чувства, разные и противоречивые.

— Не волнуйтесь, — мягко сказал он, завинчивая серебристую крышечку флакона.

Роза хотела было рассказать все охраннику, но Элен остановила ее слабым жестом руки. Охранник зашагал прочь, по-прежнему сомневаясь, все ли в порядке. Он прислушивался спиной к происходящему на аллее и как будто бы нарочно медлил.

— Як вашим услугам, мадам. — Бигуа протянул Элен визитную карточку.

Женщина, еще не вполне придя в себя, лишь смутно понимала смысл происходящего и крепко прижимала к себе Антуана. Мальчик взял полковника за руку, он гордился им и смотрел на него с благодарностью. Антуан был совсем бледный, и вместе с матерью они казались героями одного трагического полотна.

Элен чувствовала себя совсем слабой и у нее даже не было сил ненавидеть человека, похитившего ее сына.

Над аллеей сомкнулось молчание.

«Как объясниться с этой женщиной? — думал полковник. — Мне совершенно нечего ей сказать. Во всех извилинах мозга у меня не найдется ни одного уместного ответа!»

Внезапно Элен заговорила — очень быстро. Слова так и брызнули, точно слезы.

— Но почему, почему вы сделали это?

Деспозория, вся заплаканная, склоняется к матери Антуана и говорит ей что-то на ухо. Что она говорит? Чем оправдывает поступок мужа? Мы видим только лица обеих женщин, которые оживленно разговаривают и жадно слушают друг друга.

— Скажите лишь слово, мадам, — обращается полковник к Элен, — я позову охранника и сдамся в руки правосудия.

Наступает долгая тишина.

— Прошу вас, не впутывайте полицию... во все это, — произносит наконец Элен. — Мне нужно побыть одной и собраться с мыслями.

Она встает и озирается вокруг в поисках такси.

Деспозория предлагает машину полковника.

— Нет-нет, спасибо, не стоит! — с горячностью отказывается Элен.

— Давай же, мама, — уговаривает Антуан.

Элен посмотрела на Розу, и в конце концов они сели вместе с Антуаном в автомобиль Бигуа. И Гумерсиндо повез их домой.

Вернувшись, Элен заперла на ключ дверь квартиры и для надежности еще защелкнула задвижку. Посадив Антуана к себе на колени, она всем телом прильнула к нему. И уже готова была сказать: «Ну, рассказывай же все, все как есть. Рассказывай скорее». Однако ее сердце, физическое сердце, мрачно заявило о своем плотском протесте. Радость была для него неотличима от боли, сердце пребывало в растерянности, и все чувства слились в страдание.

Вместе с Антуаном Элен пошла в спальню, закрыла дверь и усадила сына рядом с собой.

— Мне немножко нездоровится, малыш, но ты не уходи, побудь рядом... Вот, можешь поиграть, возьми, например... коробку с моими перчатками. Помнишь, совсем недавно ты хотел примерить их, а я запретила?

Элен легла на кровать. Антуан смотрел на перчатки, от которых пахло так нежно, но не смел дотронуться.

У Элен раскалывалась голова, и она попросила сына погасить свет. Только слабый отголосок лампы в коридоре рассеивал мрак комнаты.

— Ничего, если мы побудем в темноте? Я так устала!

Чуть погодя она добавила:

— Совсем темно, мальчик мой, правда? Погоди еще минутку, и включим свет. Зажжем люстру, и будет так забавно вынырнуть из черноты. Как же я ждала тебя. Вот ты и вернулся домой, но почему-то мы не веселимся — а ведь я думала, радости не будет конца! За это время мама твоя сильно переменилась, да-да, она теперь другая, хотя сил у нее маловато. (Почему я сказала хотя? — подумала Элен. — Ах, разве слова имеют значение, когда у меня есть настоящее сокровище, рядом с которым все слова облетают, точно шелуха!)

Элен стало досадно, когда она поймала себя на том, что не умеет ладить с детьми.

— Знал бы ты, как я счастлива, что ты сам подбежал ко мне на аллее, — продолжала она. — Иначе ведь я не заметила бы тебя. Собиралась уже свернуть на авеню Анри-Мартен. Я бесконечно благодарна тебе.

Отстраненная чопорность, с какой она произнесла эти слова, удивила Элен.

— Напрасно я заставляю тебя сидеть в такой темнотище, думаю лишь о себе. Иди поиграй, только где-нибудь рядышком. Покатайся в прихожей на велосипеде, он так славно скрипит, когда ты крутишь педали.

Антуан не отвечал, и это встревожило Элен. Она встала и включила свет.

Мальчик спал на полу, подложив руку под голову и уткнувшись лицом в ковер, среди черных, белых и серых перчаток из опрокинутой коробки. На многих были затяжки.

Утром Деспозория позвонила Элен узнать, как дела, и прислала ей корзину орхидей.

Спустя несколько дней Антуан попросил разрешения пойти к полковнику и поиграть с Джеком и Фредом.

Элен передернуло, она закрыла лицо руками. Тонкими руками.

Посоветовавшись с Розой, она дала согласие — легко и беспечно, и это расстроило ее. (Она навела справки о полковнике и его жене и получила лучшие рекомендации.) Розе было велено идти с Антуаном и ни на миг не спускать с него глаз. Заодно представится случай выяснить, где же мальчик провел эти три недели.

Розу настолько впечатлили дом полковника и его семья, что