— Здравствуйте, — негромко, почти шепотом сказала она.

— Добрый день! — весело приветствовал ее Величко. — Если не ошибаюсь, Светлана Андреевна Годунова?

— Да…

— После нашей последней встречи вы стали еще стройнее, Светлана Андреевна. Задачу стать супермоделью вы, по-моему, уже перевыполнили!

Марк видел, что следователь говорит с явной издевкой. Заметил также и другое: девушка потупилась с виноватой улыбкой. Значит, считает, что заслужила подобный тон.

— Да, кстати, у нас есть третий! Знакомься, Светлана, оперативный работник по имени Марк.

— Я теряюсь, милая фрау, — пробормотал Марк. — Вы студентка или ночная фея?

— Света постигает Путь истины в одной из наших обителей. Полтора месяца назад она принесла господину прокурору Москвы большое коллективное письмо, в котором пятьсот уважаемых граждан доказывали, что секта «Путь истины» вместе с Японо-российским университетом — это большое счастье для нашей страны, а следователь Величко, наоборот, сплошное зло, объединяющее в себе все пороки Лубянской площади и Кутузовского проспекта, вместе взятых. Что вы принесли на этот раз, Светочка?

— Ничего. Я прошу помощи… но, если вы не хотите, можно я пойду к кому-нибудь другому?

— Вы должны извинить меня за некоторую язвительность, Светлана Андреевна. Но этому есть причина. По вашей милости три недели моей работы пошли псу под хвост. Но если у вас претензии к вашим проповедникам, кроме меня, вам идти не к кому. Так что рассказывайте.

Светлана Годунова глубоко вздохнула, механическим движением поправила и без того хорошо уложенные волосы и все тем же слабым голосом начала рассказывать:

— Вы знаете, я раньше приходила в общину больше из любопытства. У нас вся семья к вере относится в общем равнодушно, хотя отца крестили в свое время. Поэтому я скорее атеистка была. А вот муж… Он технарь, всякими учениями и религиями интересовался как любитель. И вот прикипел к учению Като. Вы не были на молениях ни разу?

— Нет. Нам туда вход закрыт, — ответил Олег и добавил: — Пока.

— Так вот, Сергей, это мой муж, захотел достичь таких высот совершенства в вере, чтобы сам великий гуру помог ему достичь просветления. В общем, он уговорил меня переселиться вместе с ним в общину. Тридцатого октября прошлого года мы переселились в общину на Петрозаводской…

— Ага! — негромко, чтобы не перебивать рассказчицу, сказал Марк.

Светлана покосилась на него, но продолжала:

— Мы с Сережей присоединились к группе начинающих… В принципе мне показалось, что там все были начинающие. Первым делом монахи забрали у нас все деньги и драгоценности…

— Много взяли? — спросил Олег.

— Много. Вам нужно точно сказать?

— Пока необязательно. Это когда вы начнете претензии предъявлять своим пастырям.

— Все мы жили в большом зале, спали на полу на каких-то старых матрасах и целыми днями читали книги Като Тацуо. Некоторые балдели от этих святых текстов, другие ни черта не понимали, но делали вид, что им в кайф. Я честно пыталась разобраться, но не смогла.

— Почему? Сложно?

— Да нет. За внешней непонятностью и глубиной спрятан винегрет из буддизма и христианства, причем чем больше пытаешься понять, тем меньше толку, потому что все замыкается на бессмыслице…

— Бессмыслице?

— Да. Учение гласит, что учитель Като новый Христос. Второе, так сказать, пришествие.

— Вы здорово, наверное, разобрались во всем, — с неподдельным уважением произнес Олег.

Годунова слабо улыбнулась:

— Дело в том, что я училась на философском факультете, прежде чем случилось со мной это временное помешательство. Хуже того, гражданин следователь, именно дурацкая философская любознательность привела меня туда вслед за мужем и так долго там держала. Я хотела понять, почему так много приверженцев у такого бессмысленного учения.

— Поняли?

— Да. Только не умом, к сожалению. Первым делом меня разлучили с мужем. Он находился в другом помещении, за месяц сильно похудел, мог говорить только о великом учителе Като. Когда я потребовала у монахов разрешения видеться с Сережей, они посоветовали мне принимать таблетки, которые растормозят сознание и помогут лучше проникнуть в суть учения Като. Мне бы насторожиться, но читала, что американский врач Джон Лилли в свое время принимал ЛСД, такой химический наркотик, чтобы изучить его воздействие на мозг. Попробовала, в общем. В дополнение к таблеткам надели на голову наушники и включили некую какофоническую музыку. Надо сказать, подействовало: неделю после этого ходила как чумная, не хотелось ни есть, ни пить, ни мужа любить. Вот тут монахи и допустили ошибку — им бы, пока я в себя не пришла, еще порцию мне предложить, потом еще — и до тех пор, пока крыша не съедет окончательно. Затем, естественно, началась ломка, плохое самочувствие, отвращение к жизни и так далее. Зато я поняла, во что влипла. Прикинулась покорной, глубоко верующей, и мне было оказано высокое доверие: послали в город продавать книги Тацуо. И вот я здесь, потому что хочу, чтобы вытащили оттуда мужа и всех остальных, кто пожелает уйти.

— Если я правильно понял вас, по своей воле уйти из общины затруднительно?

— Не то слово! Кто отдал все в секту, считайте, отдал и себя. Некоторые строптивцы пытались уйти легальным путем. Как бы не так! Запирают в пустую комнату, где ничего нет, ни мебели, ни окон, только стены, пол и потолок, и бьют палками. Остальным объясняют, что сатана вселился в этих людей, а сатана, как и слабый человек, боится палки и пустоты. Совершенно случайно узнала, что Сережу приговорили к процедуре, которая называется «шлем спасения». Этот шлем надевают в отдельном помещении, чтобы никто не видел. Рассказывают, что при этом используют компьютер. Кто в шлеме побывал, становится роботом. Таких потом переводят куда-то, говорят, даже в Японию увозят. Как правило, этой экзекуции подвергаются люди, которые представляют для секты особую ценность, специалисты в современных областях наук.

— Ваш муж относится к этой категории?

— Да, он химик-технолог.

— Понятно, Светлана, — кивнул Олег. — Я правильно понял, вы делаете официальное заявление?

— Какое?

— Что в общине на Петрозаводской совершается насилие над вашим мужем и что к вам применяли наркотические или психотропные средства, чтобы сломить волю?

Годунова минуту раздумывала, затем сказала твердо:

— Да! Я делаю такое заявление.

— Хорошо. Скажите, сколько в общине народу, сколько монахов, так вы их называете? И вообще, как там все устроено? Вполне может быть, что мы отправимся туда прямо сейчас, в крайнем случае, несколько позже, но обязательно сегодня. Нам надо ориентироваться внутри.

— Я поняла. На ночь в общине собирается человек около шестидесяти таких, как мы с Сережей. Днем часть верующих зарабатывает деньги для секты. Монахов, которые всем руководят, двенадцать человек, трое — японцы. Они — главные, всем распоряжаются.