— Дерюжка! — Захар пихнул его в бок.

Дерюжка просипел:

— Оглушило… Оглушило меня, хозяин! Макота, где ты? И ослепило — не вижу ничего! Беда, ослеп я! Хозяин, не вижу тебя! Ослеп и оглох, как же я теперь?!

— Так, я сам гляну, — решил атаман и, распахнув дверцу, встал на подножке.

Дирижаба летела прочь. На земле впереди появилось зеленоватое болотце, из пузырящейся жижи выступали черепа, торчали кости и ярко поблескивающее, будто начищенное железо. Колесо справа оказалось цело, Макота приказал: «Не высовываться пока», спрыгнул и обошел болото. Из кабины доносились причитания Дерюжки, Захар покрикивал на него.

Второе колесо тоже было цело, и атаман вернулся обратно, но прежде чем залезть в машину, забрался на подножку, уперев руки в бока, поглядел вслед дирижабе. Она уже стала смутным силуэтом в дымной мгле. Нет, сейчас не догнать шакаленка. Макота плюнул и полез в кабину.

— Хозяин, я тебя вижу! — вскричал Дерюжка, протягивая навстречу руки. — Вижу тебя!

— Ладно уже, отвали. — Макота отпихнул его.

— И слышу! — восхитился бандит. — Вот сейчас ты сказал: «отвали», а еще, кажись…

— Все, заткнулся! — распорядился атаман. — Захар, как машина, на ходу еще?

— Я ж тебе говорил: ремонт нужон.

— Ремонт… — протянул Макота. — Так… Стало быть…

Стопор, перегнувшись через плечо Дерюжки, спросил, тыча пальцем на сверток под его ногами:

— Эт-то что?

— Стопорик! — обрадовался Дерюжка и обхватил Стопора за голову. — И тебя вижу, родной!

Бандит вырвался из его объятий, и молодой принялся тереть глаза кулаками.

— Значит так, хлопцы, — решил Макота. — Счас пока рулим дальше. Неохота мне возле дырищи этой торчать. Рулим до того самохода, ну, автобуса со шкелетами, помните? Как раз ночью уже возле него будем, там привал. Захар — чинишь, че там еще починить надо. Стопор — помогаешь ему. Не возле костра отлеживаешься, а помогаешь! А мы с молодым пока машину вот этой штукой, — он топнул по свертку, — обматываем. Да-да, и не лупайте на меня глазенками. Это — броня.

— Вот это гибкое — броня? — не поверил Захар.

— Во-во. Ее пули не берут, ясно тебе?

— Мы проверяли! — гордо добавил Дерюжка. — Ты что, самому Макоте не веришь?!

— Как же тогда на машине ее закрепить? — возразил механик. — Если пули не берут, так и отверстий в ней не пробить, чтоб, к примеру, винтами прихватить.

— Ниче, решим как-нибудь.

— А потом куда, Макота? — спросил Дерюжка, преданно заглядывая в лицо хозяина красными распухшими глазами.

— Потом к Кораблю, а куда ж еще? Там наши хлопцы остались, надо забрать.

— А потом?

— Потом… — протянул атаман, в голове которого только-только начал складываться план. — Знаю я одно местечко, куда мы потом поедем. Хорошее местечко.

— А с этими что? — Захар показал вслед дирижабе, окончательно пропавшей из виду, и все посмотрели вперед.

Макота не ответил. Про себя он уже решил: на время о шакаленке, ставшем волком, придется забыть. Не до него сейчас Большому Макоте. Пора становиться хозяином Пустоши.

* * *

По другую сторону гряды лежала равнина, покрытая иловой коркой. Солнце, перевалив зенит, заливало Донную пустыню жаркими лучами — все живое укрылось от него, и до самого края земли, насколько хватало глаз, не было видно движения.

Поначалу, когда удалось взлететь, Ставро приободрился. Он постукивал костяшками пальцев по штурвалу и бормотал, как станет ремонтировать «Крафт» — только бы дотянуть, вырваться из пустыни. Потом бородатое лицо стало сосредоточенным: Ставридес задумался о трудностях, с которыми придется столкнуться на пути к Херсон-Граду.

Кроме хозяина «Крафта» никто пока не понял, что опасное приключение завершилось и начинается тяжелая скучная работа. Макс думала о своем, Тим Белорус болтал о том, как он дрался с бандитами и для чего, по его мнению, были предназначены те или иные приспособления в энергионе.

Теперь, когда на полу рубки уложили Крючка, там сделалось тесно, и Ставро велел:

— Вы двое, отнесите его на корму. Только пристегните ремнями, чтобы не свалился с койки.

Коридор насквозь продувался потоками воздуха — из-за падения растрескались и сместились ребра каркаса, в плетеных стенках появились прорехи.

— А чем ты Малику голову разнес? — спросил Туран на ходу. Он шел первым, спиной вперед, удерживая Крючка за торс, а Белорусу достались ноги раненого. Рыжий скривился в досаде, услыхав вопрос, потом натянуто улыбнулся.

— Ага, ты видел мой знаменитый удар с правой!

— Не заговаривай мне зубы. Потом ты еще этой штукой проход нам резал. Такой нож из света… что это?

— Да так, безделушка, ножик. Ерунда!

Туран задом распахнул дверь, они внесли раненого и опустили на койку. Белорус за это время успел собраться с мыслями — и заговорил другим тоном:

— Как там тебя борода называет… Тур. Ладно, Тур, тебе я скажу. Так вот: мы все рисковали, повидали там всякое, чудеса эти все, опасности. Вот я — не жадный, я три мотка серебристой штуки схватил, чтоб на всех! Обо всех подумал, так? Я бороде предложу его «Крафт» упаковать в такую ткань, или как ее назвать, ее ж пуля не брала, понимаешь? Он будет летать, и никто ему не повредит, не подстрелит! И эту корзину тоже, не только емкости. Но ножик останется у меня. Давай так, мне ножик, бороде — серебристую штуку, а тебе черную палку, подъемник этот? Макс, конечно, больше всех досталось, ей ковыряться в этих игрушках — на целый сезон хватит загадок, а то и на два! А тебе подъемник, ты вон как с ним управляешься! Понимаешь идею мою?

— Боишься, чтоб Макс себе и ножик не заграбастала твой, — понял Туран. — Или Ставро. Он до сих пор на тебя сердит, что ты на «Крафт» тогда пролез.

Он поудобнее уложил Крючка, пристегнул ремнем. Кормовой отсек был расколот, сквозь прорехи виднелся безжизненный илистый ландшафт Донной пустыни, слоистые холмы и ложбины.

— В общем, ты со мной согласен, — заключил Белорус.

— Как хочешь, — Турану не хотелось спорить. — Допустим, я промолчу. Но Макс же точно вспомнит. Ставро стрелял в эту дверь, стрелял с нескольких шагов, но не мог пробить пулей, а ты открыл. Макс точно сообразит и захочет…

— Э, не нужно события торопить. Идем, поглядим, как дела у тех двоих. Макс ваша уже наверно по уши в находки свои зарылась и думать не думает, каким таким образом старине Белорусу удалось прорезать проклятую дверь и, как обычно, всех спасти.

Когда Туран с Белорусом возвратились в рубку, Макс и правда «по уши» погрузилась в изучение находок. Она сидела прямо на полу, напялив поверх растрепавшейся прически черные наушники, и очень сосредоточенно разглядывала найденный в энергионе яйцеобразный предмет.