– Такого еще не было! – возмущался милиционер Палыч.

– Все будет хорошо! – вежливо говорил ведущий. – Я прошу всех успокоиться!.. Палыч, ты пугаешь их своим видом!

Женщина у зеркала, присев на трельяж, закурила и кинула зажигалку в маску, которая лежала перед ней, как большая пепельница. Гера поймал свое отражение в зеркале. Физиономия у него была красной, словно он только что вышел из парной. Молодая журналистка за его спиной размахивала диктофоном и отталкивала от себя Палыча. Милиционер не знал, что делать. Гера ему подсказал:

– Лучше будет, если вы все-таки останетесь. И наручники приготовьте.

– Иди, Палыч, иди, – возразил ведущий. – Придется все объяснить молодым людям. Они пробудут здесь не больше трех минут.

Милиционер развел руками, мол, воля ваша, и вышел. В гримерной остались Гера с журналисткой, женщина, снявшая маску, и ведущий.

Ведущий вздохнул. Здесь он смотрелся непривычно. Ему не хватало микрофона. Гере казалось, что ведущий не сможет без него говорить и будет лишь беззвучно раскрывать рот, как рыба.

– Друзья мои, – сказал он, обращаясь одновременно к журналистке и к Гере. Должно быть, он решил, что они вступили в сговор. – Вы, как я понял, журналисты, и потому я буду разговаривать с вами как с равными. Как коллега с коллегами.

Журналистка еще не пришла в себя после атаки и нервными движениями протирала платком стекла темных очков с круглыми линзами. Глаза ее беспокойно бегали. Она была уже у цели – держала синицу в руках, – но была напряжена, ожидая подвоха.

– Представьтесь, пожалуйста! – попросил ее ведущий. – Какую вы представляете газету?

– «Мир молодежи», – ответила журналистка и ловким движением поменяла в диктофоне кассету. – Дина Стеблина, специальный корреспондент.

– А вы? – обратился ведущий к Гере.

Секундное замешательство. Интуитивно почувствовав, что если будет идти напролом, то может оказаться в смешном положении, Гера кивнул головой и не совсем уверенно ответил:

– Я… я учусь на факультете журналистики…

– Прекрасно, – недослушал его ведущий. – Тогда представлю вам нашу гостью еще раз. Диктофон прошу не включать…

Он повернулся к женщине. Гера только сейчас рассмотрел ее внимательно. Она была стройной кареглазой шатенкой лет тридцати. Тонкий нос с широкими крыльями несколько выпирал вперед, но не портил ее лица. Губы были слегка округлены, словно женщина собиралась удивленно произнести «О-ля-ля» или же поцеловать ведущего. В ее расслабленной позе, но атакующем взгляде, а также уверенности, с какой она подносила сигарету к губами и стряхивала пепел в маску, чувствовалась властная и прямолинейная натура. Она влекла к себе скрытой эмоциональной энергией. «Похожа на татарку», – подумал Гера.

– Римма Назарова, – представил ее ведущий. – Актриса театра современного монолога. Мой давний хороший друг.

Он сделал паузу. Гера запутался. Римма Назарова не сводила с него глаз. Гера смущенно отвел взгляд.

– Позвольте, – с придыханием произнесла журналистка и кинула взгляд на Геру, словно призывала к поддержке и солидарности. – Это что же получается? Вы нас разыграли? Вы издевались над зрителями? Вы откровенно лгали публике, выдавая это за откровения?..

– Стоп, стоп, стоп! – учтиво перебил ведущий. – Давайте для начала разберемся в терминах. Вам, как начинающим журналистам, это будет очень полезно.

Гера заметил, что ведущий был взволнован, хотя старался это скрыть.

– Во-первых, никакой лжи не было. Все, что было сказано о работе киллера, – правда. Во-вторых, наша передача не ставит перед собой целью показать зрителям живого киллера. У нас не зоопарк. Суть передачи в диалоге. Суть в истине, которую я как ведущий, Римма Назарова как исполнительница роли киллера и вы, зрители, будем находить совместными усилиями. Истина – вот тот самый краеугольный камень…

Аргументов у ведущего не было, и он медленно скатывался на пафос.

– Да это же профанация! – прошептала журналистка, искренне потрясенная открытием. – Вы представляете, что будет, если об этой подмене узнают зрители? Как же вы к ним относитесь? Они же для вас быдло, стадо…

– Успокойтесь, девушка, – вмешалась Римма, чувствуя, что позиция ведущего весьма шаткая. – Не надо драматизировать то, что стало вам известно. Вы слишком молода, немного наивна и глупа. Потому и воспринимаете все так остро.

Ведущий предпочел не вмешиваться.

– Присядьте, – предложила Римма. – Тремя минутами мы, конечно, не ограничимся. Не стоило вас вообще сюда пускать, но раз так вышло…

«Если Римма думает, что я такой же журналист и озабочен лишь обманом зрителей, то она глубоко ошибается, – подумал Гера. – У меня такая бомба за пазухой!»

– Скажите, как долго вы уже работаете в газете? – спросил ведущий журналистку.

– Почти год.

– Почти год, – эхом отозвался ведущий и, передвигаясь по комнате, как по студии, спросил: – Вам никогда не приходилось брать интервью, а потом вставлять в текст совершенно другие вопросы? Или, скажем, писать о народных целительницах, как на ваших глазах они поднимают обреченных больных с постели? Или, может быть, про корову из деревни Шпуньково, которая родила собаку? Про жительницу из города Гнилуши, которая после контакта с инопланетянами научилась передвигать предметы взглядом…

– Я всегда пишу правду! – резко ответила журналистка.

– И до сих пор работаете в газете? – вскинул брови ведущий.

– Девчонка! – усмехнулась Римма и кинула быстрый взгляд на Геру.

«Чего пялится? – подумал он. – Но не заметно, чтобы опасалась чего-нибудь. Во взгляде только любопытство».

– Нет-нет! – поспешил поправиться ведущий. – Вы должны меня правильно понять. Есть факт. Естественно, не бесспорный, так как бесспорных фактов не существует вовсе. На этот факт у вас есть своя точка зрения. И вы ее высказываете. Но есть и конструирование факта. Это когда журналист, обобщая набранный им материал, выдает читателям или зрителям некий виртуальный объект, который состоит из реальных фактов. Но тем не менее этого объекта в природе не существует… Я достаточно четко выразил свою мысль?

– Вы лгали публике, что человек в маске – киллер, – жестко сказала журналистка.

– Для вас что важнее: кто скрывается под маской или что он говорит? – проявил наконец некоторую раздраженность ведущий. – Да, под маской был не киллер. А замечательная актриса Римма Назарова. Но она сказала о киллерстве то же, что сказал бы настоящий киллер. Причем сказала намного больше, последовательнее и интереснее, чем это сделал бы оригинал. Вы ведь не назовете профанацией тот факт, что многих актеров кино подменяют дублеры?

– Я все поняла, – глухим голосом ответила журналистка. – Не надо больше ничего говорить. Ваше сравнение некорректно. В кино имя дублера показывают в титрах. Здесь же вы вешали откровенную лапшу на уши зрителям. А если бы признались, что вместо киллера в студии была Римма Назарова, то за вашу передачу никто не дал бы и ломаного гроша. Вы обеспокоены только заработком, а не истиной.