В отличие от бедняги Нади Вера со своим Лизогубом уже прошла кое-какие сексуальные университеты, благодаря чему Андрей понял, что удовольствия от половых утех на самом деле нисколько не преувеличены. Жениться на Вере он опять-таки не собирался, потому что не любил. Андрей как-то сразу понял, что при всех явных достоинствах новой подружки полюбить ее он не сможет никогда, и даже посчитал себя ущербным в этом смысле. Возможно, что ему вообще не дана способность любить женщину. Но в то, что любовь на свете существует, он свято верил, потому что его лучший институтский приятель Пашка Рукавишников был сильно влюблен и ответно любим. Андрей насмотрелся на его счастливую рожу и мечтал когда-нибудь тоже впасть в подобное состояние любовного сумасшествия. С однокурсницей Верой они расстались после нескольких лет совместной жизни без слез и скандалов и даже умудрились остаться хорошими друзьями. Потом у Шаповалова время от времени случались женщины, но ни с кем он так и не испытал того любовного экстаза, выражение которого так запомнилось ему на румяной физиономии Пашки Рукавишникова.

В Леру он влюбился. Впервые в жизни. Когда он увидел ее, тоненькую и пышноволосую, на фоне светлого питерского неба, теплым майским вечером кожу продрал жгучий мороз, а сердце, как от страха в детстве, рухнуло куда-то в пятки. Он сразу понял — это она! Та самая, которая предназначена ему судьбой! Именно из-за нее все прочие женщины до сих пор оставляли его сердце равнодушным.

Они познакомились во время праздничного салюта в честь Дня Победы. Лера стояла рядом с Андреем у перил Дворцового моста. От нее веяло легким запахом духов, от которого у Шаповалова сразу пошла кругом голова. Молодая женщина была в составе шумной компании, а он пришел сюда один, незадолго до того расставшись с очередной временной дамой сердца. С салюта Андрей ушел вместе с Лерой. Она сразу подала ему руку, когда он предложил ей выбраться с моста и Дворцовой площади заранее, пока еще не кончился салют и огромные людские массы не пришли в движение. Она посмотрела на него таким пристальным взглядом темно-кофейных глаз, что Андрей понял: для нее он тоже — тот самый, которого она долго ждала. Они сразу поехали к Лере в однокомнатную квартиру на Учительской улице, о существовании которой в Питере он даже ни разу не слышал. Лера положила руки ему на плечи, как только за ними захлопнулась входная дверь. Шаповалов даже не мог предположить, в какое смятение приведет его поцелуй с этой женщиной и в какой неуемный восторг — близость с ней. Их действительно осенила своим крылом любовь.

Андрею нравилось в Лере все: и тоненькая стройная фигурка, и грива очень темных волос, которые она любила завивать в фантастические глянцевые кольца, и постоянный легкий запах одних и тех же духов, будоражащих его воображение и плоть. Он любил ее звенящий голосок и манящий взгляд больших глаз под длинными густыми ресницами. Шаповалов гордился умением Леры стильно одеваться и подбирать нестандартные броские украшения. Они подходили друг другу во всем. Оба любили классическую литературу и музыку, оба были страстными театралами и завсегдатаями художественных выставок. Оба были горожанами до мозга костей, детьми асфальта, которые томятся на природе и не знают, чем заняться даже в пригородных парках Санкт-Петербурга.

Правда, по прошествии некоторого времени Лера начала слегка раздражать Андрея. Ему не нравилась ее чрезмерная преданность. Шаповалову хотелось, чтобы в женщине всегда оставалась какая-то загадка, чтобы ему приходилось хоть иногда бояться того, что она исчезнет из его жизни, и как-то особенно изощряться, чтобы она продолжала любить именно его. Он был бы не прочь дать в морду какому-нибудь ее особенно навязчивому поклоннику. Но поклонники вокруг нее не вились. Лера смотрела на посторонних мужчин такими пустыми глазами, что ни у кого из них не возникало желания приударить за эффектной женщиной. В общем, она не оставляла Андрею простора для воображения и свершения подвигов во имя любви. Она никуда не собиралась исчезать. Она никогда не кокетничала с другими и не давала ему даже самых малюсеньких поводов для ревности. Андрей обзывал ее Душечкой, но все же был уверен, что женится именно на ней, может быть, как раз в награду за ее преданность, и вдруг…

Шаповалов пытался беспристрастно проанализировать то, что с ним случилось, и понять, почему его мыслями и телом так безраздельно завладела Лиля. Выводы, которые напрашивались сами собой, были ему более чем неприятны. По всему выходило, что он, тонкий интеллигент и даже интеллектуал, купился на высокопробный секс и… только. Это было похуже глуповатой восторженности чеховской Душечки, что-то гораздо более примитивное, низкое и… животное.

Они по-прежнему мало разговаривали с Лилей. Основным их времяпрепровождением была постель. Сексуальной техникой Лиля владела в совершенстве. Она знала, как довести Андрея до пика формы, даже если он не выспался и сильно устал. Он, как сейчас принято говорить, хотел ее всегда.

После нескольких первых встреч с чужой женой Лера стала казаться Андрею излишне худой и даже костлявой. Его руки помнили объемы Лилиных форм, и они уже представлялись ему совершенством. Ему, всегда предпочитавшему брюнеток, вдруг резко понравились самые бледные блондинки. В каждой попавшейся навстречу светловолосой женщине ему чудились фантастический темперамент и затаенная первобытная страсть. Он ловил себя на том, что посылает им вслед особые чувственные взгляды. Андрею стала неприятна даже правильная Лерина речь. Ему стало казаться, что истинная страстная женщина должна непременно грассировать, а не вещать, будто учительница русского языка на уроках развития речи. А уж жить на Учительской улице — вообще, верх неприличия… Что же касалось сексуальных удовольствий, то Лера не могла дать Андрею и сотой доли того, на что была способна огненная Лиля.

Когда чувственный голод был несколько утолен, Шаповалов попытался поговорить с Лилей. Ему хотелось, чтобы она рассказала о себе и своей жизни, но женщина каждый раз отделывалась несколькими общими фразами. Он хотел бы, чтобы она сказала, как неприятен ей муж и как замечателен в постели Андрей, но Лиля всем разговорам предпочитала действие. Она запечатывала ему рот поцелуем, а ее руки тотчас начинали расстегивать его джинсы, и все разговоры кончались каждый раз одним и тем же — фантастическим наслаждением от обладания друг другом.

Несколько раз Андрей водил Лилю в театр, для чего выбирал самые свои любимые или нашумевшие спектакли. Она ни разу не высказала ни одобрения, ни порицания ни одной из пьес. Андрей понял, что к театральному искусству женщина равнодушна. Точно так же, впрочем, оба были равнодушны к музеям, выставочным залам и особенно к филармонии. Довольно скоро он догадался, что им с Лилей вообще не о чем говорить, но это нисколько не умалило его влечения к ней. Андрей начал мучиться тем, что попал в плен к современной одалиске, но вырваться из него никак не мог. Он сказал Лере, что полюбил другую женщину, и томился тем, что солгал. Он уже понимал, что дело тут вовсе не в любви, а в бешеном зове плоти, который он, как ни бился, укротить не мог. Не мог он и обманывать Леру, а потому сознательно отказался от нее.

Когда Андрей пришел к ней за паспортом, сердце его выдавало такую бешеную дробь, что стало ясно: он продолжает любить эту нежную, тоненькую, большеглазую женщину. Только с ней связан он каждым движением души, ее томлением и восторгами. Андрею стало мучительно стыдно того, что он променял духовное единение с Лерой на примитивное физическое совокупление. Он намеренно называл все своими именами, чтобы принять единственно правильное решение: броситься перед Лерой на колени и умолять о прощении. И он, возможно, именно так и сделал бы, если бы у нее на кухне вдруг не оказался… посторонний мужчина. То, что Лера объявила о предстоящем замужестве, Шаповалов почему-то всерьез не воспринял, но вот его присутствие на Лериной кухне выбило почву у него из-под ног. Андрей уже проиграл в уме мелодраматическую сцену примирения с Лерой, которая сопровождалась бы посыпанием пеплом собственной повинной головы и чуть ли не раздиранием одежд, а тут на тебе — мужик на кухне! Мелодрама грозила перейти в фарс и не замедлила это сделать. Шаповалов зачем-то полез драться с мужиком, после чего Лера выставила его за дверь. Утешиться с Лилей он в тот вечер тоже не мог, потому что она вдруг самым неожиданным образом отменила свидание. Мир рушился. Обе женщины оставили его один на один с собственными нелегкими размышлениями. Андрей надеялся, что Лера решит все за него, а взамен он опять оказался на распутье. Которая же из двух женщин должна составить его счастье? Похоже, что ни та, ни другая. Вот если бы их сложить вместе, а потом изготовить из исходного материала одну, одновременно и умную, и страстную женщину, тогда бы… Черт! Да ведь это уже даже не Чехов! Это натуральный Гоголь: «Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича…»