– Девка одна. Она сидела в машине сзади. Ее уже вызывали. Конечно, она тебя не узнает, особо не смотрела. Все в общих чертах, но…

– Но что? – спросил он с ухмылкой, сразу поняв, что именно придется делать за свой счет.

– Но надо бы подчистить.

– Номер?

– Записывай номер и адрес. Пишешь?

– Запомню…

Он никогда ничего не записывал, что касалось заказа. Все тщательно хранилось в памяти, потом, после исполнения, вытеснялось следующими сведениями. И так по порядку раз за разом, год за годом.

– Вот так, брат, – с укоризной закончил ему диктовать адрес и номер машины свидетеля его заказчик. – Всегда нужно оглядываться.

– Понял, – равнодушным голосом отозвался он, но в душе возмутился.

Это кто же его вздумал учить, а?! Этот слизняк, не сумевший устроить свои дела таким образом, чтобы все обошлось миром, чтобы не пришлось никого устранять?! Он его учить вздумал?

Лживая, насквозь прогнившая фальшивая мразь!

Отстойный элемент, который, глазом не моргнув, приказал убить, а детишкам своим наверняка делает подарки к Новому году, приглашает к ним разукрашенных румянами лицедеев. А ведь у того, кого он приказал убрать, тоже дети имеются. И он их любил, между прочим, хотя о любви у него были и весьма странные представления.

– Ты это… – Заказчик заметался, запутался в словах, которые должны были быть и иносказательными, и в то же время понятными. – Не затягивай с диагнозом. Запускать нельзя. Могут быть хронические обострения.

– А почему именно она?

Он вдруг вспомнил ту машину и девчонку, что сидела, развалившись на водительском сиденье. Она ничего не могла заметить. И лица его она рассмотреть не могла. И узнать потом тоже. Он сам себя не узнал в зеркале после нанесенного грима. Шапка и высокий цигейковый воротник рабочей куртки довершили дело.

Зачем? Зачем ее убирать? Она сидела, рассеянно смотрела по сторонам, на него обратила внимание не больше, чем на канистру в его руках. И не вглядывалась в него вовсе, и не рассматривала пристально.

– А кто еще?! – изумленно ахнули ему в ухо.

– Там много народу с таким диагнозом, – с прежней ухмылкой поддержал он неумелого шифровальщика. – Все, кто были!

– Да? – скептически протянул тот. – Но вызвали почему-то только ее! Короче… Это твой косяк, тебе и исправлять.

– Понял, – поскучнел сразу он, ясно, что приплачивать ему не станут.

– Не затягивай. Могут быть обострения!!!

У кого? У кого могут быть обострения, осложнения, а попросту говоря, проблемы?

Вопрос просто рвался с языка, но старая привычка к уравновешенности и спокойствию помогла сдержаться. Он промолчал.

– Всего хорошего, – с наигранным спокойствием попрощался заказчик, которого впервые на него вывел посредник. Будто бы таково было требование. Да и гонорар был соответственный. – Жду хороших новостей! Иначе мне придется самому решать проблему. Причем сразу две…

Заказчик отключился, а его тут же разобрало, да так, что не удержался и трижды саданул кулаком по стенке кабины лифта.

С какой стати он должен за свой счет обеспечивать кому-то спокойствие? С той самой, что ему только что пригрозили? Да плевать он хотел на все угрозы, вместе взятые! Пытались уже, и не раз пытались им руководить. Себе дороже вышло. И никто до сих пор не нашел следов тех руководителей.

– Скот!!! – выругался он напоследок, перед тем как выйти из распахнувшихся дверей лифта.

Улыбнулся молодой мамаше с коляской, помог ей загрузиться в лифт. Снова улыбнулся, ответив на ее благодарность – не за что. Вышел на улицу, внимательно осмотрел двор, разбитый им на сектора еще в первый день, как поселился тут.

Все спокойно, ничего настораживающего, никаких новых объектов. Можно пройтись до магазина, зайти в кафе, а потом…

Нет, он съездит, конечно, по адресу, продиктованному ему глухим, тщательно конспирирующимся голосом. Но это еще ничего не значит, черт побери! Это не значит, что он тут же начнет действовать, хотя ему и велели не затягивать.

Велели! Слово-то какое идиотское! Никто никогда ему ничего не велел. Сам он собой распоряжался. Собой. Своим временем. Своими способностями. Мог сказать «да», мог отказать, мог и вовсе не ответить на телефонный звонок или не явиться на встречу.

И если он так вот капризничал, то тот, кто всегда работал с ним как посредник, понимал: что-то не то, что-то нечисто. И не настаивал никогда на заказе. Мог попросить. Но никогда не настаивал. Потому-то они так давно и работали в мире и согласии без проколов и недоразумений.

Угораздило же его посредника в этот раз связать его напрямую с заказчиком! Теперь тот проклюет все мозги!

А зачем вообще он это сделал? С какой целью? Может, это подстава? Может, его решили убрать таким вот образом? Сейчас даже в его не так часто востребованной профессии конкуренция имеется. Может, явился какой-нибудь ухарь со стороны и…

Да нет, вряд ли. Это просто заказчик долбанутый такой. Наворотил дел, теперь сидит и трясется. Понимает, наверное, что его могут начать таскать. Тут придется за каждым словом, за каждым вздохом своим следить. Вот и приходится ему все подчищать. Вернее, требовать, чтобы все было подчищено.

Хотя все могло быть и по-другому. Это так, одни предположения.

Ладно, он съездит, понаблюдает для начала. Если почует опасность, сделает все как надо. Если нет, то пошел этот дядя куда подальше. Лица его настоящего не знает даже посредник. Для встречи с ним у него имелся особый облик, особый цвет волос и глаз, линия подбородка и ширина носа. А телефон он может и выбросить, недолго новый купить и номером новым обзавестись. Что-что, а путать следы ему не впервой. Из-под самого носа уйдет…

Она не спала почти всю ночь. Металась на кровати, комкала в руках одеяло, закусывала край зубами, чтобы не так громко выть, а вдруг соседи услышат. Потом вскакивала и неслась на кухню.

Там, включив свет, рассеянно смотрела по сторонам, пытаясь вспомнить, зачем она здесь. То решала, что необходимо попить воды, то начинала трясущимися руками засыпать кофе в турку, наливала воду, ставила на плиту и тут же, забыв включить газ, снова возвращалась в спальню. Присаживалась на край кровати, удивленно косилась туда, где три последних года спал Саша, назвавшийся ей Степановым, но таковым вовсе не являющийся, и опять начинала подвывать.

Этого не могло быть!!! Это все неправда!!!

Это все Катькины злобные происки. Это ее выдумки! Она просто из зависти или из бабской вредности придумала такую чудовищную историю про ее Сашу.

Нет, ну как такое возможно?! Как в течение трех лет человек мог жить сразу на две семьи? Как мог управлять бизнесом, не выходя из квартиры? И главное: как мог так умело и так искренне притворяться?!