Однако никто, кроме меня, не заценил боевых заслуг паренька. Вот если бы он с оружием в руках выступил с нами в одном строю…

И хорошо, что не выступил. Затоптали бы, даже не заметив. Так что быть ему пока что трэлем. Моим. Уверен, это существенно лучше, чем — рабом при монастыре. Вихорёк тоже так считал. И всемерно старался услужить.

Между тем пир набирал обороты — пришел черед мужским развлечениям. Борьбе и метанию острых предметов. Господа норманы не навоевались. Им было весело.

Зато шевалье Жиль и его спутники явно были не в своей тарелке. Им было страшно. Кроме того с ними были женщины, на которых уже облизывались победители.

Впрочем, не мои проблемы. Я пил монастырское вино, замечательное, надо отдать ему должное, и думал всё о том же: какого хрена я тут делаю? Болтаюсь черт знает где и творю черт знает, вместо того, чтобы быть вместе с моей Гудрун? Мои друзья — понятно. А я? К богатствам я равнодушен. Лишь бы на жизнь хватило. Такую, как мне нравится. Слава? Да плевать мне на то, что думают обо те, о ком я понятия не имею. Кстати, к моим потомкам это тоже относится. Пусть любят меня таким, какой я есть… Когда появятся на свет.

Может я здесь, потому что тут мои друзья? Да, наверное, так и есть. Я поклялся быть верным Хрёреку. Верным своему хирду. Я — его часть. И естественно, что я — с ним. Я не могу его оставить. Это было бы так же странно, как если бы мой указательный палец пожелал остаться дома, когда я выхожу за порог.

Тогда почему мне так мутно на душе?

— Эй! Ульф! Черноголовый! Покажи свою ловкость! Покажи, как ты боролся с моим братом Иваром!

Это Хальфдан, чтоб его понос пробрал. Пацаны борьбу затеяли. И естественно тут же поделились на партии. Наши против Хальфдановых. Я поглядел на Хрёрека: это обязательно? Ярл чуть заметно пожал плечами: как хочешь. Желающих хватало.

— А что я получу, когда вытру пол спиной твоего хускарла, Хальфдан-ярл? — громко осведомился я.

— Выбирай любую девку, какая тебе глянется! — заявил младший сын Рагнара. — А если на полу окажешься ты, сложишь хвалебный стих победителю!

Щедрое предложение. Вопрос: с кем я буду бороться?

Ну да, этого следовало ожидать. Очередная гора мяса. Не помню, как его зовут, но это здоровяк явно не из юных дренгов. Лет тридцать. Мускулатура гребца. С подвижностью и выносливостью тоже всё хорошо. Схватит — мало не покажется. Не схватит.

Я только-только успел скинуть доспех с поддевкой и нательную рубаху, как этот «руки-крюки», вернее «крюки́» попер на меня, растопырив грабли. Само собой он знал, что я боролся с Иваром Рагнарссоном (проиграл, разумеется, но остался в живых, что в случае поединка с Бескостными — чистый бонус), но мой ничтожный размер — провоцировал.

Как обычно в такой ситуации, у меня не было права на ошибку.

Я мягко перехватил и «связал» левую ладошку противника, прихватил большой пальчик (как два моих), и резко, с подключением корпуса, загнул внутрь.

Пальчик не сломался и даже не вывернулся из сустава, но здоровяку стало больно. Так больно, что даже малочувствительный организм викинга отреагировал. Нет, здоровяк не завопил (еще чего не хватало!), но чуток подался в нужную мне сторону. Дальше — пустячок. Правильно поставить ногу и толкнуть в нужное место, в нужном направлении, вложившись, взрывом, потому что второго шанса не будет.

Хватило и первого. Стокиллограммовый громила попытался удержать равновесие, потом самортизировать падение — и снова в бой. Так было бы, если бы я его просто шваркнул. Но я ронял нормана по всем правилам, сопровождая, и в последний момент поддернул. Палец всё-таки не выдержал — с хрустом вывернулся из суставной сумки, зато послужил рычагом и здоровяк хряпнулся не только спиной, но и затылком. А пол-то — каменный!

Впрочем, череп не повредился. У викингов такие черепа, что их и обухом топора не всегда пробьёшь. Однако вывихнутый палец я уже мог отпустить.

Секундная пауза — затем дружный рев сотен глоток. Восторженный. Только что у всех на глазах Давид победил Голиафа в силовой борьбе.

Я дождался, пока народ попритихнет, и сказал спокойно:

— Я не мог проиграть, Хальфдан-ярл. Что бы я тогда делал, ведь скальд из меня неважный. Я больше — мечом.

— Ты победил, — поворчал Рагнарссон. — Выбирай девку и освобождай место.

Я скользнул взглядом по застолью… И моментально сделал выбор.

— Вот её!

Очаровательная местная дворяночка за два места от шевалье Жиля.

Но выбрал я ее не по внешности. Внешность ее сейчас оценить было трудновато, потому что личико исказила гримаса ужаса. Причина ясна. Хёвдинг Хальфдана. Не Тьёрви, другой. Торгильс. Кормчий на одном из драккаров младшего Рагнарссона. Может, лет двадцать назад этот датчанин был таким же красавчиком, как Тьёрви, но время и враги серьезно поработали над его внешностью. Нос — на сторону, левый глаз — узкая щелка между шрамов, в разинутой пасти — половина зубов, да и те — гнилые. Но силушка — при нем. И физическая и мужская, иначе зачем бы ему понадобилось тащить бедную девушку из-за стола?

При мысли о том, что сотворит это чудовище с милой француженкой, у меня аж зубы заскрипели. Да, сегодня было убито множество людей. Убито, замучено, искалечено… Не в моих силах спасти всех. Но эту девочку я спасу!

— Её!

Хальфдан глянул в указанном направлении, энтузиазма не выразил. Торгильс как раз выволок бедняжку из-за стола и сгреб в охапку.

Я обратил внимание на шевалье Жиля и на молодого парня рядом с ним. Рука шевалье железной хваткой впилась в шею парня. Хороший захват. Умелый и крепкий. Надо полагать, не будь его, парень непременно вступился бы за малышку… И пал смертью храбрых, потому что ни один трэль не смеет поднять руку на хозяина, а шевалье Жиль и вся его свита по сути такие же рабы победителей, как и те, кто заперт в конюшне. Велел хозяин привести женщин — привели. Но неужели в городке не было других… женских особей? Обязательно было тащить с собой юную чистую девочку? Или шевалье решил, что более-менее пристойное поведение норманов у него в городке — норма?

— Выбери другую! — потребовал Хальфдан-ярл. — Эта уже принадлежит Торгильсу.

Значит Торгильс, а не Торгиль. Ошибся я. Не мудрено, когда у доброй трети в имени — Тор.

Нет, дорогой, не выйдет. Я тебя за язык не тянул. Опять-таки, что значит — «принадлежит»? Дележки-то еще не было.

Торгильс услышал свое имя и обратил на меня внимание.

— Не плачь, маленький грозный Ульф! — прошепелявил он. — Я подарю тебе ее… грудки! Га-га-га!

Пошутил, значит. Или не пошутил. По-любому, скандинавскому народу понравилось. Народ загоготал и застучал посудой. Даже сам ярл изволил усмехнуться.

Но не я. Зря Торгильс открыл свой щербатый ротик. А вот мы его — за язычок…

— Вот как? — процедил я холодно. — Выходит слово Хальфдана стоит так дешево, что его человек может над ним посмеяться?