Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Снова встал вопрос, кто возьмется передать прошение Эммануилу. Предложили кандидатуру старого горожанина по имени Добрыедела. Правда, это имя ему вовсе не подходило, ибо в сущности ничего доброго в нем не было. Против этой кандидатуры выступил Совесть:
— Мы в опасности и молим о пощаде. И вдруг пошлем прошение с человеком, имя которого противоречит делам его. Как может Добрыедела ходатайствовать о помиловании? Нам нужна милость, а добрыми делами мы сыты, именно они завели нас в тупик. Если Эммануилу вздумается спросить имя подателя сего прошения и Он услышит в ответ: «Добрыедела», я уверен, что Он на это ответит: «А, Добрыедела все еще жив, пускай же Душа спасается сама».
Тогда решили снова отправить посланником Желаниекпробуждению.
Тотчас послали за ним. Тогда он стал просить отпустить с ним Слезныеочи, своего соседа, добродушного бедняка, очень подходящего для этого поручения. Желаниекпробуждению накинул на шею веревку, а Слезныеочи сложил на груди руки крестом. Так они отправились к Эммануилу.
Представ перед Эммануилом, они прежде всего стали просить прощения за свою докучливость. Причина тому — постоянные угрызения совести: ни днем, ни ночью не знают они покоя, помня, как они провинились перед Царем Шаддаем и пред Ним, Сыном Его. Затем Желаниекпробуждению, падая ниц пред Эммануилом, воскликнул: «Пощади, помилуй жалкую Душу!» — и вручил Ему прошение.
Эммануил, прочтя просьбу, отвернулся от них на минуту, чтобы скрыть свои слезы, и потом спросил гонца, как его зовут и почему он избран городом как податель прошения. Тот отвечал:
— О, зачем Тебе имя столь жалкого существа, каким я себя считаю? Ты всеведущ, и я никогда не тешил себя надеждой, что могу быть Тебе угодным. Я и мои соотечественники хотим жить, и я от имени всех нас пришел молить Тебя даровать нам жизнь. Простри руку милосердия нам, недостойным рабам твоим.
— А как зовут твоего товарища? — спросил Эммануил.
— Зовут его Слезныеочи, он мой сосед, бедный, скорбный старик.
Тогда и Слезныеочи пал ниц пред Царевичем:
— О, мой Господин! Меня зовут так потому, что отцом моим был Покаяние. Конечно, зачастую и добрые родители имеют дурных детей, и я признаю свою недостойность. Но все же молю Тебя (и слезы полились из глаз старика): не вспоминай грехи юности нашей, не взирай на недостойность рабов Твоих, но пощади Твое творение, Душу, и позволь нам благословлять Твое милосердие.
По повелению Эммануила они встали с колен, не смея, однако, поднять на Него взора. Он же отвечал так:
— Душа взбунтовалась против Отца Моего, своего Творца и Повелителя, и избрала себе другого — лжеца и убийцу. Ибо тот, кого вы считали могущественным и сильным, был изгнан Отцом Моим во тьму кромешную. После этого он явился к вам, и вы приняли его. Вы за него сражались с посланными Отца Моего, и они упросили Его даровать им больше силы. Тогда я Сам пришел с большим войском. Но как вы поступили с Моими слугами, так поступили и со Мной. Вы не хотели внимать Мне и вели против Меня войну. Я победил вас. Пока вы не уверились, что Я имею полную власть, ибо она дана Мне Отцом, вы не молили о пощаде. Теперь вы скорбите и проливаете слезы, а когда Я велел вывесить белое знамя милости, красное — правосудия и черное — наказания, вы молчали. Я рассмотрю вашу просьбу и приму решение во славу Отца и Моей. Пусть Воанергес и Убеждение завтра приведут в Мой стан пленных, а Суд и Казнь отправятся в замок и позаботятся о сохранении спокойствия в городе.
Посланцы возвращались в город с тяжелым сердцем, ибо так и не получили никакой надежды на пощаду. Скорбь ими овладела настолько, что они с трудом добрели до замка…
Как и в прошлый раз, разговор с Эммануилом они решили передать в тюрьме, в присутствии заключенных.
Слово в слово передали они свою беседу с Царевичем. Услышав Его приказание насчет пленных, последние разразились громкими стенаниями. Все трое стали готовиться к смерти, а горожане облеклись в рубища и посыпали головы золой. Так прошла ночь.
Когда настало утро, пленные и охрана отправились в стан Эммануила. Воанергес шел во главе шествия, Убеждение позади, знаменосцы развернули победные знамена. Меж ними шли пленные в цепях и с веревкой на шее. Вид их был весьма жалок. Ударяя себя в грудь, не смея поднять глаза к небу, они шли, восклицая: «О, жалкая, несчастная Душа!» Бряцание цепей, смешанное с громкими воплями, сотрясало воздух раздирающими звуками.
Когда они дошли до обители Эммануила, все пали ниц перед Победителем, от стыда закрывая лица руками. Он же, обращаясь к Воанергесу, повелел:
— Прикажи им подняться!
Они встали, дрожа всем телом.
— Вы ли те, кто дозволил Дьяволосу осквернить себя? — спросил Эммануил.
— Мы более чем дозволили, Владыка, мы избрали его добровольно.
— Могли бы вы жить под его игом весь свой век?
— Да, Господи, ибо его законы были приятны нашей плоти, и мы не знали иного блаженства.
— И когда Я пришел спасти вас, неужели вы искренне желали Моего поражения?
— Увы, желали! — отвечали они.
— А какого наказания вы, по вашему мнению, достойны за свой мятеж и прочие преступления?
— Смерти и вечных мук, Господи.
— Можете ли вы привести что-нибудь в свое оправдание?
— Нет, Господи! Ты правосуден, мы согрешили.
— Для чего вы набросили себе веревки на шею?
— Это наши грехи, которые затягивают нас в бездну.
— Весь ли город этого мнения? — спросил Эммануил.
— Да, что касается нас, горожан. Но есть в нашем городе и слуги Дьяволоса, за них мы не отвечаем.
Тогда Эммануил приказал позвать глашатая, которому повелел повсеместно провозглашать, что Сын Царя Шаддая именем Отца Своего и ради Его славы одержал полную победу над Душой и покорил ее. А весь город должен повторять после каждого возвещения: Аминь!
В это мгновение с небес полилась райская музыка, войско же Эммануила восславило своего Вождя. Знамена развевались, в сердцах царил восторг. К сожалению, еще не все жители города могли присоединиться к этой ликующей толпе.
Эммануил подозвал к себе трепещущих пленных и сказал:
— Все проступки и беззакония, которые совершила Душа, нарушив волю Отца Моего, именем Его прощаю.
Сказав сие, Он вручил им пергаментный свиток, скрепленный семью печатями, и приказал бывшему городскому голове Разумению, князю Свободная Воля и летописцу Совесть завтра на заре вскрыть и зачитать его всему городу.
По распоряжению Эммануила их рубища были заменены на блистающие белые одежды. Дух уныния сменился в них духом радости…
Все трое получили в дар украшения из золота с драгоценными каменьями. На шею вместо веревок им надели золотые цепочки. Когда пленные услышали милостивые слова Победителя и увидели дары Его, они были ошеломлены, а князь Свободная Воля не выдержал и даже потерял сознание. Эммануил подхватил его Своими любящими руками и привел в чувство. Поцеловав всех троих, Он сказал: