Увы, но пока Даангая преследовала неудача. В битву всадников не пустили, а во время преследования его капральству выпало двигаться на самом краю левого фланга, так что никого из тооредаанцев он так и не встретил, а значит, не смог опробовать в реальном деле ни остроту своей пики, ни меткость дорогих пистолетов. Одна лишь голая засушливая каменистая пустыня, и ничего вокруг. Тоска.

С первыми лучами солнца он отдал приказ возвращаться назад – пора было принести добытые сведения в штаб.

И тут внезапно… Удача! Несколько, не больше десятка солдат, в уродливых зелено-желтых мундирах. Идут, еле переставляя ноги. Почти у всех головы, бока или руки перевязаны бинтами. А одного, голого по пояс, с замотанным животом, так почти что тащат под руки.

Второй лейтенант оу Даангай не стал долго раздумывать и, отдав приказ, первым поскакал навстречу группке, выглядевшей посреди этой раскаленной сковородки Зарданского плоскогорья столь желанной и беспомощной добычей.

Увы. Оказалось, что добыча умеет огрызаться. При виде несущихся на них всадников они образовали некое подобие строя. А брошенный на землю вояка с ранением в живот начал спешно долбить кресалом по огниву, поджигать фитили и раздавать их своим товарищам.

Они успели, и буквально с десяти или чуть больше шагов в Даангая и его отряд пальнуло восемь мушкетов. Юный баловень судьбы почувствовал, как в его плечо ударило что-то очень тяжелое и горячее. Ударило с такой силой, что буквально вынесло из седла.

Верблюды не кони. Они не пойдут на стену штыков в самоубийственную атаку. Впрочем, егеря обычно так и не атакуют, особенно противника, который может огрызнуться.

Из двенадцати всадников после мушкетного залпа в седлах усидело лишь семеро. Но и этого вполне хватило, чтобы, отъехав на пару десятков шагов, почти в упор расстрелять спешно перезаряжающих свои мушкеты тооредаанцев.

Затем поспешно подъехавший капрал, молясь богам, чтобы лейтенант-хозяин остался жив (печально лишиться такого нанимателя), соскочил с верблюда, не дожидаясь, пока тот опустится на колени, и осмотрел раненого.

– Ну слава богам… – прошептал он, когда хозяин очнулся. А потом уже сказал намного громче: – Как вы себя чувствуете, лейтенант оу Даангай?

– Дико болит плечо, – пожаловался тот. – И, кажется, упав, я отбил себе задницу. Что там было дальше-то?

– Мы их перестреляли, хозяин. Так что поздравляю вас с первой победой! Вам повезло: пуля прошла насквозь, не задев кость. Я залил рану лечебным декоктом, смазал заживляющими мазями и забинтовал. Так что, коли будет на то воля богов, через месяц уже и забудете про это. Но все же лучше бы поскорее показаться лекарю, вероятно, он сможет сделать больше.

«А заодно, если ты, дурак, помрешь, – подумал капрал, – вина за это будет лежать уже на лекаре».

– Что они там разорались? – удивленно спросил лейтенант оу Даангай, услышав непонятный галдеж со стороны своего воинства, исследующего трупы тооредаанских вояк.

Капрал оглянулся.

– Хм… Неслыханная удача, – не веря сам себе, произнес он. – Эти оборванцы тащили полковое знамя! Второй лейтенант оу Даангай, поздравляю, вы теперь герой!

Когда наступила ночь, банда Готора вылезла из лощинки и осторожно двинулась вслед за отступившей армией. Пришлось заложить немалый крюк, чтобы обойти бывшее поле боя, опасаясь наткнуться в темноте на мародеров, на свой страх и риск решившихся попытать удачу и обдирающих трупы, или на патруль, вышедший этих мародеров отлавливать. Не то чтобы кредонцы столь уважительно относились к телам своих врагов, однако дисциплина в их армии и методы по ее поддержанию справедливо считались одними из самых суровых.

Правда, сначала банде и самой пришлось немного помародерствовать – в лощине воды они так и не нашли, а пить хотелось невыносимо.

– Можете заодно прихватить оружие, порох и пули, – посоветовал Готор своим спутникам перед тем как отправить на поиски. – Но даже не вздумайте брать деньги или что-нибудь ценное. Уверен, после возвращения нас хорошенько обыщут и если решат, что мы тут задержались, чтобы порыться в карманах убитых, – виселицы нам не избежать.

Увы, но, провозившись минут сорок, обшаривая трупы, каторжники смогли найти лишь штук пять полупустых фляжек, две из которых Готор позволил опустошить сразу, а остальные велел взять с собой.

И они двинулись в путь. Ренки как-то очень быстро потерялся в пространстве и уже спустя минут двадцать ходьбы вряд ли смог бы отыскать в темноте даже ту лощинку, из которой они недавно вылезли. Но Готор и, как ни странно, Киншаа довольно хорошо ориентировались по звездам. А бывшие домушники Дроут и Таагай двигались в темноте, словно кошки. Их-то и выслали дозором, дабы использовать во благо способности, приобретенные столь бесчестным занятием.

Так что по-настоящему паршиво приходилось только Ренки и Гаарзу, которые, чувствуя себя очень неуверенно, спотыкались гораздо чаще остальных, а значит, и производили гораздо больше шума.

– Выше поднимайте ноги, ребята! – порекомендовал им Готор, когда Гаарз в очередной раз споткнулся о камень и свалился на землю с грохотом, показавшимся в ночной тишине особенно ужасающим. – И не пытайтесь смотреть под ноги, все равно увидите только черноту. Смотрите выше, на светлое небо над горизонтом. Когда ваши глаза смогут разобрать хоть что-то, то и ноги пойдут увереннее.

Ренки честно попытался последовать этому совету и немедленно растянулся, зацепившись за что-то ногой и до крови ободрав колено и ладони.

– Ничего, – утешил его Готор. – Со временем научишься.

Когда восточный край горизонта уже посветлел, намекая на скорый рассвет, Готор велел всем искать подходящее укрытие.

– Надо будет оглядеться и прикинуть, куда мы забрели, – объяснил он свой приказ. – Да и спать хочется невыносимо. И, думается, не только мне. Чуток поспим, чтобы совсем уж не падать с ног. А попозже, смотря по обстановке, двинемся дальше.

К сожалению, снова найти удобную, скрытую от всех глаз лощину им не удалось. Так что устроиться на отдых пришлось среди нагромождения здоровенных булыжников, иные из которых были повыше человеческого роста. Они, конечно, могли скрыть беглецов от посторонних взглядов, но в плане комфортного сна сильно уступали пуховым перинам.

Впрочем, хотя ничего мягче каменистой земли тут не нашлось, измученные каторжане заснули, едва их тела приняли горизонтальное положение. Однако предварительно Готор успел назначить караульные смены, как всегда, мужественно вызвавшись быть первым.

Увы, но долго поспать его банде опять не пришлось. Ренки показалось, что его веки толком даже не успели опуститься, как кто-то уже аккуратно начал тормошить его за плечо.

– Что там? – пробормотал он спросонья, чувствуя себя еще более уставшим и обессиленным, чем до этой имитации сна.

– Вставай, – продолжал тормошить его Гаарз. – Там, впереди, какая-то пальба. Готор велел всем просыпаться.