Некоторые физики говорят, что объем того, что мы воспринимаем как «факт», довольно относителен и ограничен. Например, кванты проявляют себя как частицы, только когда мы смотрим на них.

Экспериментальные данные говорят в пользу того, что когда за электроном не наблюдают, он всегда ведет себя как волна. Люди никогда не смогут познать настоящую текстуру квантовой реальности... потому что все, к чему мы прикасаемся, превращается в материю (Майкл Талбот, «Голографическая Вселенная», с. 34).

Эта мысль звучит также и у других.

То, что мы сейчас понимаем под фактом и бесспорностью... не носит чисто объективный характер. Сюда включается также объект, который рассматривает факты «сами по себе». Нет «фактов, которые сами по себе», есть только факты для кого-то того... для которого факт — это факт (Р. Панникар, «Миф, вера и герменевтика», NewYork: Paulist Press, 1979, с. 98).

Мы также можем вспомнить, что слово «факт», образованное от латинского factum, означает что-то, что «выдумано». Этот парадокс был подтвержден и квантовыми физиками. Подход и отношение, то есть организация эксперимента наблюдателем, определяет тип «фактов», которые наблюдаются.

Бом придерживается того мнения, что факты не являются автономными реальностями. Факты «делаются» теориями, факты — это абстракции определенных аспектов сплошного потока. Теории ученых или инструменты придают этим аспектам соответствующую «форму». (Джон П. Бриггс и Ф. Дэвид Пит, «Зеркальная Вселенная», New York, Simon and Schuster, 1984, с. 105).

To, что составляет сущность реальности и «факта», определяется психологической предрасположенностью конкретного человека, подходами к познанию и способами познания, и следовательно, особыми качествами системы мифологических верований, присущих психике отдельного человека или культуры. Для некоторых людей другие, возможно, даже экстрасенсорные способы познания могут формировать субъективное восприятие в той же степени, что и так называемая «объективная реальность». Исследователи гештальтпсихологии продемонстрировали, что зачастую мы видим именно то, что мы ожидаем увидеть (Мэри Хенле, «Некоторые воздействия мотивационных процессов на познание». «Документы гештальтпсихологии», Berkeley, Univ. of Calif Press, 1961, с. 172-186).

Ролло Мэй обращает внимание на следующий феномен: мы не можем воспринимать что-либо до тех пор, пока не познаем это. В качестве иллюстрации он приводит следующий пример.

Люди примитивного общества не смогли увидеть корабль капитана Кука, когда он приплыл в их бухту, потому что у них не было слова, символа для обозначения такого корабля (Ролло Мэй,«Любовь и воля». New York, N. W. Norton, 1969, с. 236).

Из-за того, что наши верования на бессознательном уровне воздействуют на наше восприятие, фраза «Я поверю, когда я увижу это» будет менее точно отражать ситуацию, нежели «Я увижу это, когда я поверю в это» (там же).

Следовательно, «подтверждение», то есть процесс установления или «создания» правды, определяется априорными допущениями и ограничениями субъективной психологии отдельного человека, то есть мифами, которыми мы руководствуемся в жизни, преобладающими темами современного символизма бессознательной психики, а также типологической предрасположенностью экспериментатора (экстровертный/интровертный тип, ощущения/эмоции, размышление/интуиция) и его предпочтениями. Каждая и любая из этих предрасположенностей и предпочтений может связывать, а может и не связывать нас с различными гранями «реальности». Обоснованность и адекватность восприятия «реальности» отдельной личностью может быть проверена только с точки зрения полезности такого восприятия для ориентации человека и понимания феноменов жизни.

Когда эмпирические данные невозможно понять и объяснить в рамках существующих теоретических формулировок, то такие данные требуют модификации теорий или даже развития новых. Без лишних слов отрицать не единожды наблюдаемые результаты только потому, что они кажутся «анекдотичными» или «ненаучными», без проведения опытов, вне зависимости от того, можно или нельзя проверить эти наблюдения в рамках их собственных значений и при их собственных условиях и феноменологических требованиях, — все это не соответствует истинному научному духу. Отрицание часто имеет рациональную основу, поскольку интересующий феномен зачастую не может быть изучен при помощи современных общепринятых исследовательских процедур или не может быть понят в рамках существующей системы понятий, а также и не помещается в прокрустово ложе статистического механизма. Когда отдельная точка зрения, будь то научная, этическая или экзистенциальная, оказывается в критической ситуации несостоятельной, важно, и даже необходимо, искать альтернативную систему взглядов, то есть альтернативные мифологемы.

Фактически мы сейчас являемся свидетелями начала радикального сдвига западных представлений о реальности. Паши мифологемы, связанные с существованием и материальностью, находятся в переходном состоянии. Это изменение было предвосхищено в искусстве конца XIX и начала XX века, однако необходимость его научного обоснования проявилась сначала в физике, самой «материальной» из наук. Давайте посмотрим, что говорят современные физики по поводу наших идей о материи и реальности.

Новое поколение физиков так говорит о материи.

Материя — это не более чем состояние информации (Оппенгеймер, с. 131,171. См. раздел «Библиография»).

Она фактически не будет иметь никаких свойств, кроме тех, которыми мы ее наделим (Бом, с. 132. См. раздел «Библиография»).

Это форма, «и ничего кроме формы в чистом виде», первичная по отношению ко всему, «имеющему» форму (Шредингер, с. 20-21. См. раздел «Библиография»).

Не независимая и постоянно существующая, но скорее... продукт, который был сформирован в целостном потоке движения и который в итоге растворится и снова станет частью этого движения (Бом, с. 14. См. раздел «Библиография»).

Материя — это вектор по направлению к форме, которая воспринимается или создается нашим разумом и не может быть «локализована» или идентифицирована «до тех пор, пока ситуация не будет воплощена в физическом мире» (Бом, с. 132. См. раздел «Библиография»).

Гейзенберг полагай, что на глубочайшем уровне реальности, существует пустота, эквивалентная тому, что буддисты называют «суньята», предшествующая всему, что «есть». Она включает абстрактные математические «симметрии», которые прогрессивно «нарушаются» появлением различных элементов частиц (Ф. Д. Пит, «Синхрония», NewYork, Bantam Books, 1987 с. 195).

Эти частицы, однако, фактически не являются физическими объектами в обычном смысле этого слова. Это формы, структуры или идеи (в понимании Платона), о которых можно однозначно говорить только на языке математики (И. у. Уилбер, «Нвантовые вопросы», Boulder: Shambhala, 1984, с. 51).

Можно подумать, что это нарушение симметрии представляет собой внедрение различий и/или новой информации в изначально бесформенное состояние Вселенной. Нарушение симметрии, таким образом, эквивалентно производству все более высоких степеней порядка и вариаций развития и дифференциации исходного основания, которое свободно от любых отличий (Ф. Дэвид Пит,«Синхрония: мост между материей и разумом», NewYork, Bantam, 1987, с. 196).