— Послушай, — прокричал ему Престон, — давай проясним кое-что. Я думал о том, что ты мне сказал. И еще подумаю. А пока держи язык за зубами. Если я узнаю что-то, что тебе надо знать, скажу. Но запомни, наконец, — это не твоя игра. Можешь ты это уразуметь? Ты понятия не имеешь о том, что здесь творится. И еще одно. Никогда больше не беги за мной и не хватай меня так. Я могу снести твою дурацкую башку.

Сказав это, Престон лягнул мотоцикл так, что тот взревел, и рванул прямо по центру настила. Выхлопные трубы работали в полную силу, от хромированных деталей палило жаром, и люди стайками разлетались в разные стороны, словно листья на осеннем ветру.

Такие волны продолжались всю неделю, но все же с каждым днем море понемногу успокаивалось. Когда любопытные с пирса вернулись обратно на пляж и праздничная атмосфера несколько рассеялась, число серферов, отваживавшихся входить в воду, увеличилось. К концу недели волны уменьшились до полутора-двух метров и приобрели правильную форму. Айк еще не видел, чтобы серферов было так много. И в воде, и на пляже то и дело возникали драки. Он ходил смотреть, хотя ему это вовсе не нравилось. Просто сейчас, когда он уже знал двоих из своих противников, важно было приглядеться к ним поближе. Айк не бросал занятий серфингом и через некоторое время, пожалуй, рискнул бы выбраться с доской на пирс.

Те двое, которых назвал ему Престон, — Хаунд Адамс и Терри Джекобс — приходили каждое утро. Хаунд Адамс был высокий, худощавый, хорошо сложенный. Насчет самоанца Престон оказался прав — тот и впрямь был настоящим великаном, с грудной клеткой, похожей на холодильник, хотя, может быть, чуточку пониже Хаунда. Они оба были настоящие мастера, особенно Адамс. Серфинг давался Терри легко и свободно, но ему не хватало блеска Хаунда. У него получался не танец с морем, а скорее демонстрация силы. Он греб прямо на бегущие волны и прорывал их, как нападающий оборону. Казалось, он слишком тяжел и настолько прочно утвердился на доске, что волны просто не могут его сбросить. На суше Терри, собирая волосы в громадный тюрбан, который покачивался при ходьбе, вообще вселял священный страх.

Обычно, как и рассказывал приезжавший в пустыню парень, они выходили в море на заре, с первыми лучами солнца, но сейчас стали приходить и по вечерам. Поэтому Айк взял за правило ходить на пирс после работы. Он заметил, в каком направлении серферы обычно уходили с пляжа, и решил как-нибудь пойти за ними. Престон бы наверняка не одобрил эту затею, но с того дня байкер больше не показывался.

Айк любовался закатом, пока солнце не утонуло в море и вдоль всего дощатого настила на пляже не зажглись фонари, потом повернулся и решительно зашагал по шоссе. Адамс и самоанец обычно переходили улицу напротив магазина Тома, потом сворачивали налево и шли куда-то в северную часть города. Там, у лавки Тома, Айк и поджидал их. Серферы прошли, и он двинулся вслед за ними.

Он держался на отдалении и не мог разобрать, о чем говорили парни, но видел, что те смеются и жестикулируют. От их босых ног на грязном тротуаре оставались мокрые следы. Они шли, и люди расступались передними. На дорогих мотоциклах, выстроившихся вдоль обочины напротив отеля «Капри», лежали розоватые отсветы неоновых ламп. Хаунд показал на мотоциклы, и Айк услышал, как его приятель засмеялся.

Возле закусочной «Тако» они повернули направо и пошли по тускло освещенной улице. Айк последовал за ними. Он чувствовал, как пульсирует горло и потеют ладони. Кроме них, на улице не было ни одного человека, поэтому он немного замедлил ход, но не терял их из виду.

Миновав три квартала, парни свернули во двор двухэтажного дома. В окне верхнего этажа горел свет, и от него на темную траву ложилось золотистое пятно. Тихонько шелестела листьями старая пальма. Айк слышал, что они снова о чем-то разговаривают, стаскивая с себя резиновые костюмы. Сначала он думал просто пройти мимо как ни в чем не бывало, но сейчас ему захотелось узнать о них побольше. В соседнем доме свет не горел, и на лужайке перед ним было темно. Айк укрылся за густой изгородью, разделявшей два участка. Он пополз вдоль изгороди, думая, как глупо будет, если его поймают. Но в доме было темно, окна занавешены. До него доносились голоса серферов и звук льющейся из шланга воды. Он еще немного прополз на коленках и отыскал в изгороди место, сквозь которое было видно, что делается снаружи.

Парни разделись до трусов. Хаунд мыл под шлангом костюмы. Потом на крыльце появился мужчина в шортах и майке, с волнистыми светлыми волосами, зачесанными назад, будто он только что выбрался из воды. Ростом он был ниже Хаунда и самоанца, довольно худой, но жилистый. Склонив голову набок, он поднес руку ко рту, словно затягиваясь. Это движение, а может быть, и цвет его волос напомнили Айку о разговоре в проулке за магазином. Он был почти уверен, что именно с этим человеком говорил тогда Престон. Мысленно Айк прошептал его имя.

— Надо и тебе выйти, брат, — заговорил Терри.

Человек на крыльце пожал плечами и передал ему «косяк».

— Завтра, — ответил он.

Терри кивнул и пошел по ступенькам в дом. Адамс и вновь пришедший некоторое время молчали. Хаунд повесил костюмы сушиться на веревку, привязанную одним концом к крыльцу, другим — к дереву во дворе. Наконец он заговорил, и тут Айк впервые по-настоящему услышал его голос.

— Неплохие волны, — сказал он спокойно, — хорошее будет лето. Я чувствую. Понимаешь, к чему я?

Светловолосый кивнул и присел на крыльцо. Хаунд постоял перед ним, взял у него сигарету, потом вернул. Они говорили о серфинге и прибоях, штормах и циклонах и о том, что год на год не приходится. Айк слушал. Земля под ним была слегка влажная, от изгороди тянуло плесенью. По улице проехала машина, посветила фарами, но их свет его не задел. А потом ему в голову полезли странные мысли, и он ничего не мог с ними поделать. Все-таки парни — молодцы, особенно Хаунд: все знают о штормах и циклонах и, что уж совсем невероятно, о космической энергии далеких галактик. Айк вспомнил, как они были в бушующем море, один на один с огромными волнами, как Хаунд Адамс оседлал первую волну… И вдруг он пожалел, что именно их имена нацарапаны на его бумажке.

Внезапно кто-то выключил свет в окне на втором этаже, и хотя стало темно, Айк все же видел их сквозь изгородь. Хаунд стоял, тот, другой, убирал под крыльцо доски. На некоторое время Адамс остался один. Упершись руками в бедра, он вглядывался в темноту, затем повернулся и вошел в дом. Дверь с шумом захлопнулась. Айк подождал несколько минут, потом встал. Он потер мокрые пятна на коленках, медленно пошел вдоль изгороди и свернул на тротуар.

В доме снова горел свет — на этот раз, кажется, в кухне, и он увидел их в окне. Хаунд Адамс и Терри Джекобс сидели, вероятно, за столом, всецело поглощенные тем, что было перед ними. На мгновение мысли, передуманные Айком за изгородью, всколыхнулись в нем, но потом все заслонил страх, от которого даже появился металлический привкус во рту. Он двинулся было по тротуару, но снова обернулся. С этого места их было видно еще лучше: двое мужчин сидели чуть наклонившись вперед, и в желтом электрическом свете их словно вырубленные из камня лица казались коварными и надменными. Они походили на убийц, укрывшихся в надежном логове.