а грудь под махровым халатом не поднимается в такт дыханию.

— Господи, нет… — не чувствуя ног, я опускаюсь на колени.

В глазах мутнеет, цементный ком в груди рвется к горлу приступом тошноты. Единственное, что я вижу перед собой — бледное старческое лицо.

Сенатор Андерсон мертв.

Я его убила.

Онемевшие пальцы не в силах удерживать папку. Разжавшись, они выпускают ее, и на ковер вываливается… пачка белоснежных листов. Опешив, я тянусь за одним из них.

Какого черта?

Машинально переворачиваю — чисто. Хватаю следующий — снова ничего. Попытки обнаружить хоть строчку тщетны, в «документах» нет ни единой записи.

Если они вообще когда-нибудь были.

В полной прострации я поднимаюсь с пола и обвожу номер невидящим взглядом, стараясь не задерживать его на теле сенатора.

Отсутствие на этаже горничных. Якобы усыпляющий неизвестный препарат. Папка, которую нужно забрать в строго определенное время. Мелкие разрозненные детали как крошечные частицы мозаики складываются в ужасающую картину.

Рид готовил не кражу, а убийство. А я стала его орудием.

Покачиваясь, я делаю несколько шагов. Рискнуть и вызвать копов самой? Но что им сказать? Что я сунулась выполнять задание едва знакомого человека из-за угрозы жизни родителям? Меня в любом случае арестуют, и без хорошего адвоката я вряд ли выпутаюсь. Как показала поездка на «Феррари», полиция подчиняется Риду.

Обхватив себя за плечи, я продолжаю оторопело осматриваться.

Неужели нет ни малейшей надежды? Вдруг чистосердечное признание смягчит приговор?

Звонок телефона выталкивает меня из ступора. Сорвавшись с места, я кидаюсь в коридор и несусь прочь. Трусливая мысль сбежать из отеля не отпускает до самого лифта, но едва он распахивает двери, я понимаю, что Рид все равно меня найдет. С ключом или без я для него как на ладони, если только не решусь уехать в никуда, оборвав старые связи.

С ненавистью ткнув в кнопку пентхауса, я вспоминаю о камерах. Если записи с них все же попадут в полицию, это вызовет резонный вопрос — почему убийца отправилась не вниз, а наверх. И пусть Рид наверняка откупится, пару неприятных моментов я все-таки ему обеспечу.

У двери клуба нет ни охранника, ни Дейдры. Меня никто не останавливает, и я врываюсь в зал, где, облокотившись на стойку, ждет виновник всех моих бед.

— Принесла документы? — Рид поигрывает кубиками льда в бокале, но не пьет.

За эту неприкрытую издевку хочется его убить. Как мало, оказывается, нужно, чтобы забыть о морали. Раньше я и помыслить не могла о вреде ближнему, а теперь мне не слышны укоры совести. Рид уже сделал из меня убийцу, так какая разница — одной смертью больше или меньше?

— Там была лишь пачка бумаги, — стиснув кулаки, я подхожу ближе. — Вы меня подставили!

Выражение лица Рида не меняется. Сукин сын! Хоть бы удивление изобразил.

— Вы знали! — я сыплю обвинениями, но реакции нет. — Знали, и все равно отправили меня, чтобы потешить свое эго.

Не глядя в мою сторону, он отодвигает стакан. Это показное спокойствие раздражает сильнее сарказма.

Циничный мерзавец! Если бы я только могла достойно отразить удар.

— Ну же, вызывайте полицию…

— Мы решим вопрос иначе, — перебивает Рид, подвинув ко мне какие-то распечатки.

Со своего места я не могу рассмотреть текст, вижу только, что он разбит на абзацы.

— Что это? — подняв глаза, я сталкиваюсь с острым, как скальпель взглядом, которым Рид снова лезет мне под кожу.

Лучше бы действительно резанул. Открытая рана доставила бы меньше мучений.

— Контракт, — тонкие губы кривятся в знакомой усмешке.

Едкой до морозца в позвонках. Уверена, как бы Рид ни продолжил, мне это не понравится.

— На двенадцать заданий, — улыбка становится похожей на звериный оскал — даже привлекательному лицу не скрыть душу монстра. — Выполнишь их, и можешь считать себя свободной.

Умело расставленный капкан щелкает, обездвиживая меня и не давая возможности толком осознать произошедшее.

— Я не стану на вас работать, — я упрямо стискиваю зубы.

Бравада приговоренного к смерти — последнее, что мне осталось.

— Тогда Дейдра прямо сейчас отправит в полицию видеозапись из коридора, — не моргнув, рубит Рид. — Хотя для обвинения в преднамеренном убийстве хватит твоих отпечатков в номере и факта отсутствия звонка в скорую после обнаружения трупа.

— Попробуйте, и я сдам копам ваш проклятый клуб! — со злостью бросаю я — страх пересиливает инстинкт самосохранения.

Теперь мне уж точно нечего терять.

— Откроешь рот — не доживешь до суда, — Рид раздраженно дергает бровью. — А твои родители так и не доедут до морга, чтобы забрать тело.

— Зачем вы это делаете? — срываюсь я. — Я же ничего не умею! Ни соблазнять, ни красть… И даже если соглашусь, от меня не будет пользы.

Господи, ну почему я не смогла убедить Линн? Это ее мир. Я здесь чужая.

— Я эколог, понимаете? — бурно жестикулируя, я не замечаю, что почти кричу. — Мы выиграли грант. Мой уход в разгар проекта вызовет тысячу вопросов.

Логика — последний козырь. Риду не нужно пристальное внимание, а коллеги вряд ли отпустят меня, не выяснив причину.

— Тебе организуют перевод в головное отделение в Финиксе, — Рид прерывает мою истерику. — Вернешься к работе, когда истечет срок действия контракта.

Я округляю глаза. Ездить в Вегас из Финикса? Это же триста миль в одну сторону!

— Просто формальность, — заметив мое изумление, поясняет Рид. — Ты лишь будешь числиться у них в штате, а жить здесь, в «Мираже».

Мне нечем крыть — он все предусмотрел.

— Почему вы не отпустите меня? — шепчу я, осознав, что выбора нет.

Сквозь мутную пелену слез я вижу, как Рид медленно подается вперед и придвигает контракт:

— Вот цена твоей свободы, Кэтрин.

Хочется спихнуть бумаги ему под ноги, но едва я протягиваю к ним руку, перед глазами возникают лица родителей — смеющиеся и счастливые. Я не могу рисковать их жизнями. И даже если меня убьют первой, и я не увижу их смерть, она будет на моей совести.

Одной ладонью я опираюсь на стойку, чтобы не шататься как пьяная, а второй накрываю лежащую рядом с распечатками ручку «Паркер».

— Вы — чудовище, — сморгнув слезы, я смотрю на Рида — невозмутимого и бесчувственного, как манекен в витрине бутика.

А потом делаю глубокий вдох и ставлю свою подпись возле двух знакомых