беру одну из фишек и нервно сжимаю в ладони. Нужно собраться. Иначе задание закончится, так и не начавшись.

— Раньше не играли по-крупному? — добродушно интересуется сосед слева — пожилой мужчина в дорогом костюме.

Тот самый, что шутил сам с собой. И, конечно же, смотрит не в глаза, а в вырез платья.

— Нет, — смущенно признаюсь я. И спешно добавляю, чтобы оправдать свое присутствие в зале: — Но всегда очень хотела попробовать.

— Тогда вы в умелых руках, — он наклоняется ко мне и доверительно шепчет: — Старина Юджин с радостью поделится секретами.

— Вы очень любезны, — приходится пожать его протянутую руку и представиться: — Я Кэти.

Сначала я собиралась солгать, но потом передумала. Небо не упадет на землю, если за столом узнают мое настоящее имя, а мне будет проще реагировать на обращения.

Пока Юджин дает рекомендации по ставке, а крупье ее принимает, я чувствую на себе пристальный взгляд конгрессмена, тоже где-то на уровне декольте. Отчасти это радует. Там он вряд ли прочитает мою панику, а значит, ничего не заподозрит. Но рано или поздно нам придется заговорить, и тогда…

Додумать я не успеваю — новоявленный «наставник» влезает с очередным советом:

— Отлично, у вас две шестерки. Самое время для сплита.[2]

Знать бы еще, что это означает.

— Поддерживаю, — мне остается лишь кивнуть.

После моего кивка крупье разделяет карты. Похожая комбинация и у конгрессмена, только с девятками. По его примеру я ставлю еще одну стопку фишек у второй шестерки.

— Тоже любите играть с двух рук? — усмехается он.

Есть! Уорнер все-таки снизошел до беседы.

А я начала вникать в терминологию.

— Когда есть возможность, ей нужно пользоваться, — фраза звучит двусмысленно. Мне стыдно за дешевый флирт, но я вынуждена продолжить. — Вы со мной согласны?

Наши взгляды встречаются. Я стараюсь, чтобы мой был томным, как учила Дейдра. И, кажется, успешно. Я вижу неприкрытый интерес.

— Грешно спорить с красивой женщиной, — в знак солидарности конгрессмен салютуют мне бокалом.

Кокетливо опустив ресницы, я делаю глоток шампанского:

— Приятно это слышать.

Крупье открывает свою карту, и я проигрываю двадцать тысяч долларов. Юджин тоже лишается фишек, а вот конгрессмену везет — одна из его девяток в паре с тузом оказывается самой удачной комбинацией за столом.

— Надеюсь, вы не расстроены? — оценивающий взгляд снова перемещается к моей груди.

Тяжелый, как у Рида, только при этом еще и сальный. Он явно успел навесить на меня ценник. И цифра на нем в разы меньше, чем на фишке.

— Это всего лишь игра, — натянуто улыбаюсь я, стараясь стереть из памяти самодовольную ухмылку Рида.

Нашла, о чем думать. И почему я вообще их сравниваю?

Щеки заливает румянец досады.

— Мне нравится ваш подход, — встревает Юджин. — С деньгами нужно расставаться свободно, тогда и приходить они будут легко.

Тоже мне, философ. Посмотрела бы я, как он развивает эту теорию в Прескотте, где самой крупной зарплаты хватит от силы на пару ставок.

— А мне нравится ваш, — синхронно с ним я передвигаю новую стопку фишек ближе к крупье. — Сделаю-ка я его своим жизненным девизом.

В следующие полчаса мы перебрасываемся остротами. Я успеваю проиграть все двести пятьдесят тысяч, а потом отыгрываю половину за одну ставку — выпадает блэкджек. В другой ситуации я бы радовалась внезапной удаче, но сейчас нет и мысли насладиться моментом. Сосредоточившись на задании, я ловлю каждую фразу конгрессмена, только, увы, пока без результата.

Как же получить это чертово приглашение? Не стриптиз же на столе танцевать.

В зале прибавляется народа. Встречающая посетителей блондинка снует туда-сюда, еле успевая рассаживать желающих. Не отвлекаясь на усилившийся шум и суету, я старательно изображаю интерес к игре. Искренне, но не бурно, радуюсь удачным ставкам, вовремя реагирую на вопросы, смеюсь над шутками, и все еще не понимаю, как подобраться к конгрессмену. Несмотря на явную заинтересованность, он по-прежнему не заговаривает о планах.

Зато Юджин старается за двоих. Делает комплименты, словно ненароком задевает бедро своим коленом, не упускает возможности коснуться запястья. Уорнер не скрывает недовольства, и на каждый двусмысленный жест отпускает саркастичные замечания, но дальше колкостей дело не заходит.

— Юдж, не наваливайся. Ты ее скоро со стула спихнешь.

— Не завидуй, — с сарказмом парирует тот.

Не таясь, оба соревнуются за мое внимание, и я невольно вспоминаю слова Рида.

«Мужчины чувствуют, к огда от женщины веет сексом».

Неужели он прав? И я действительно излучаю эти чертовы флюиды? Хотя какая разница, если даже с ними не добиться желаемого.

Официантка приносит новый бокал шампанского, и я едва не роняю его, увидев у входа знакомую фигуру. Подав едва заметный знак, чтобы я подошла, Дейдра направляется к дамской комнате.

И что теперь делать? Все бросить? Но ведь так я потеряю место за столом!

Проиграв последние четыре фишки, я скомкано прощаюсь и следую за Дейдрой.

В голове полный хаос. Зачем она меня вызвала? Я ведь толком ничего не успела.

— Почему так долго? — напускается Дейдра, едва я оказываюсь перед длинной линией зеркал, развешанных над позолоченными раковинами. — Уорнер давно должен был позвать тебя с собой.

Серьезно? Как она себе это представляет? Что я сходу сяду к нему на колени и скажу «поехали отсюда, милый»?

— Ограничения по времени не обсуждались, — раздраженно бросаю я.

Внутри нарастает досада, и с назойливым зудом царапает грудную клетку. Что за дурная привычка сообщать все постфактум?

— Уже неважно, — отмахивается Дейдра и достает смартфон. — Мы уходим.

Пульсация под солнечным сплетением сменяется пугающим холодком.

— Почему?

— Если он не позвал сейчас, дальше ловить нечего, — Дейдра перелистывает фотографии девушек на экране. — Тебя заменит другая.

Я провалила задание? В панике я прикладываю ладонь к губам, сдерживая рвущийся из горла всхлип. Что же со мной будет?

Не размениваясь на дальнейшие объяснения, Дейдра выходит из дамской комнаты. Задержавшись, чтобы умыться и остудить пылающие щеки, я отчаянным взглядом сверлю свое отражение в зеркале.

Только бы Рид не тронул родителей за мою оплошность! Они не виноваты. Да и я — я же была готова сделать, как приказано, просто не успела.

Промокнув лицо салфеткой, я открываю дверь, и неожиданно сталкиваюсь с конгрессменом.

— Вы расстроены из-за проигрыша? — участливо интересуется он, заметив подступающие слезы.

— Нет… — подозрительная забота