Меня не удивляла ее неуклюжесть. Неразвитая моторика и плохая координация — все это приметы умственной отсталости. Я не эксперт в таких вопросах, но знаю, что отсутствие раздражителя у ребенка может привести к плачевным последствиям и сказаться на его росте и развитии. Просто дать ему подержать погремушку — и он уже узнает немного об устройстве мира, а его мышцы и мозг научатся реагировать, взаимодействовать, действовать… в согласии друг с другом и с окружающим миром. Позже, во время чтения книг или занятий с мозаиками и конструкторами, мозг продолжает развиваться. И хотя я не хотела делать преждевременных выводов о прошлом Джоди, я подумала, что, видимо, именно недостаток внимания и стимуляции привели к ее крайней неуклюжести и плохой координации. Конечно, подобное я уже видела, но все было не настолько запущено.

— Умница, Джоди, — похвалила я преувеличенно восторженно. — Ты очень помогла.

Она едва отреагировала на похвалу — это тоже с было необычно. Странно встречать ребенка, который равнодушен к одобрению. Она казалась замкнутой и отстраненной, как будто смысл моих слов не доходил до нее. Я чего-то подобного ожидала, но не в такой степени, глубинные причины всех этих странностей начинали смущать и пугать меня.

Я насыпала Джоди рисовых шариков и закончила готовить чай. Пола и Люси спустились вместе и сели за стол. Настроение Джоди мигом переменилось. Я заметила, как она напряглась, ее глаза сузились от гнева. Тяжелым взглядом она посмотрела на Полу, потом начала тыкать ее под ребра.

— Прекрати, Джоди, — сказала я, но она не унималась. Пола пыталась отстранить ее, потом не выдержала и толкнула в ответ. Джоди закричала, как будто ее сильно избили.

— Пола, так нельзя! — сказала я, разозлившись за то, что она не сдержалась. — Обе хороши!

— Прости, мама.

— И будь добра, извинись перед Джоди… — Я почувствовала легкий укол совести. Понятно, Пола решит, что это нечестно и несправедливо, но в наших общих интересах было убедить Джоди, что бить других — плохо, а после того как сделаешь что-то плохое, нужно извиняться.

— Прости, Джоди, — пробормотала Пола, не поднимая глаз. Джоди все еще нарочито эмоционально держалась за бок, так что я поняла, что выжать извинений из нее не получится и нужно остановиться на этом.

— Спасибо, Пола. Ты поступила как взрослая.

Дети ушли в школу, а Джоди помогла мне убрать со стола, поставить посуду в машину, и все, слава богу, обошлось без эксцессов. Потом мы устроились в гостиной, и я попыталась усадить ее за какую-нибудь игру. Момент казался мне подходящим для того, чтобы сообщить о предстоящем свидании. Она будет видеться с родителями дважды в неделю, по часу, в комнате свиданий, под присмотром социального работника. Чаще всего о такой встрече ребенку сообщают заранее, ноя предпочитала делать это непосредственно в день события, чтобы упоминание о родителях не выбило его из колеи. По своему опыту знаю, что непосредственно перед свиданием дети обычно разыгрываются, поэтому я стараюсь сокращать до минимума время эмоционального подъема ради общего блага.

— Джоди, — приветливо обратилась я к ней, — сегодня мы с тобой попозже искупаемся, потому что вечером ты встретишься с родителями.

Она тупо посмотрела на меня. Поняла ли? Она продолжала играть, перемешивая кирпичики вместе. После паузы Джоди спросила:

— Я поеду в фургоне?

— Нет, тебя заберут на обычной машине, на такой же, на какой ты приехала сюда из прежней семьи. Тебя отвезут на встречу с родителями, а потом привезут обратно.

— Не поеду в фургоне. Ненавижу. Дурацкие фургоны, — отвечала она, все больше оживляясь.

— Все верно, Джоди, тебя и заберут на машине. Я слышала, твой папа ждет не дождется встречи. Здорово, правда? — Но, кажется, она уже перестала слушать меня и вновь погрузилась в игру с отстраненным выражением лица. Сложно было понять, как она относится к скорой встрече с матерью и отцом.

Как я и полагала, весь день с ней было непросто. До обеда она дважды закатывала истерики и заставила меня запаниковать, когда сшибла со стены фотографию, вдребезги разбив стекло, а потом попыталась собрать осколки. После обеда я развлекала ее музыкальными видео в гостиной, пока сама готовила ужин. В четыре осторожно вошел Эдриан и был рад не получить от Джоди пинка вместо приветствия. Он посидел со мной на кухне, рассказал, как провел день. Прошла как будто целая вечность с тех пор, как мы в последний раз вот так спокойно болтали, без криков, «психов» или битья, а ведь Джоди прожила с нами меньше недели. Я была рада немного поговорить с сыном и ценила любую возможность проводить время со своей семьей, особенно в такие выматывающие первые недели с новым ребенком.

Эдриан вышел, чтобы отнести вещи в комнату, и я обрадовалась, услышав, что сначала он зашел в гостиную поздороваться с Джоди. Однако радость улетучилась мгновенно, как только я услышала его крик:

— Господи, мама! Иди сюда!

Я бросилась в коридор, а Эдриан наверх. В гостиной я увидела Джоди. Она сидела на диване задрав ноги, а одну руку запустила в трусы и мастурбировала.

— Джоди, прекрати! — потребовала я.

— Почему? — огрызнулась она.

— Если хочешь, отправляйся в свою комнату и там этим занимайся. Это личное. Ясно тебе? Так, или марш наверх, или сиди нормально, будь добра, девочка моя.

Она уставилась на меня, и я уже приготовилась к очередному скандалу, но через пару секунд она все же одернула юбку и села прямо.

Я была озадачена и шокирована этим новым происшествием, на сей раз откровенно сексуального характера. Я знала, что ранняя мастурбация у маленьких детей явление не такое уж исключительное, хотя об этом и не принято распространяться. Но когда ребенку исполняется восемь-девять лет, у него уже складывается понимание (даже если он из непростой среды): это не публичное занятие. Намеренно ли Джоди делала так, чтобы ее увидели? Поскольку мы все время были поблизости, она знала, что мы можем заметить. Хотела она шокировать нас или это что-то абсолютно бессознательное? Акт самоудовлетворения или физиологическая привычка, безвредная, как грызть ногти? Ответа я не знала, но все, что подпадает под определение сексуального поведения, должно быть зафиксировано. Я подумала, что необходимо записать об этом в журнале и потом обсудить с Эйлин.

Когда девочки вернулись из школы домой, они обе попали под град кулаков, и я из последних сил успокоила Джоди. У нее случилась еще одна сильная вспышка гнева, и снова мне пришлось усмирять ее. Наконец она угомонилась, и я закончила возиться со спагетти болоньезе, которые готовила на ужин. Мы расселись за столом, и я нарезала спагетти для Джоди.

— Хочу бургер, — скомандовала она, скорчив гримасу.

— Бургеры будут в другой раз, а сейчас мы едим это.

Она взяла свою тарелку и запустила ее в стену. Осколки с треском разлетелись, а на стене остались темные брызги соуса вперемешку с нитями макарон. Они сначала сползали вниз, потом отваливались и падали на пол. С минуту мы молча наблюдали за этим, потом я заметила, что дети в изумлении смотрят на меня. А меня переполняли злость и беспомощность. Весь день мне удавалось мириться с ее отвратительным поведением, и сейчас все пошло насмарку. Теперь она вздумала выбросить совершенно нормальный ужин, наделала беспорядка, всех расстроила без какой-нибудь на то видимой причины.