Царь везде успевал – учился, познавал, наносил визиты, бражничал, посещал боксерские поединки, предавался блуду, дивился на показанную ему гигантскую женщину, под горизонтально вытянутой рукой которой он прошел не сгибаясь, позировал известному художнику Готфриду Кнеллеру, ученику великого Рембрандта. По многочисленным свидетельствам современников портрет Петра работы Кнеллера является наиболее достоверным, который полностью совпадает с описанием внешности царя, сделанным в тоже время оперным певцом Филиппо Балатри: «Царь Петр Алексеевич был высокого роста, скорее худощавый, чем полный; волосы густые, короткие, темно-каштанового цвета, глаза большие, черные, с длинными ресницами, рот хорошей формы, но нижняя губа немного испорченная; выражение лица прекрасное, с первого взгляда внушающее уважение. При его большом росте ноги казались очень тонкими…».

После месячного пребывания в Лондоне, царь отправился в Дептфорт – крупнейший центр британского кораблестроения, где приступил к изучению научной теории морской архитектуры под руководством инспектора королевского флота Энтони Дина, который еще в 1666 году первым рассчитал осадку будущего корабля, чем вызвал немалое удивление современников. В Портсмуте Вильгельм III устроил для высокого гостя показательные военно-морские маневры самых мощных и крупных в то время линейных кораблей, вооруженных 80-100 пушками. Петр настолько восхитился слаженными действиями английских эскадр, что по легенде воскликнул: «Если б я не был русским царем, то хотел бы быть английским адмиралом!».

К концу английского вояжа казна Великого посольства оказалась на грани истощения, а впереди было еще запланировано путешествие в Вену и Венецию. Чтобы решить финансовый вопрос, лорд Кармартен, оказавшийся в дополнение к своим многочисленным достоинствам еще и оборотистым дельцом, предложил Петру продать ему монопольное право ввоза табака в Россию. Для царя это было не совсем простое щекотливое дело: курение на родине официально преследовалось не только законом, но и православной церковью. Незадолго до отъезда Великого посольства патриарх Адриан предал анафеме за торговлю «дьявольским зельем» купца, его детей и внуков. И все же Петр, взяв на себя договорные обязательства отменить все ограничения на торговлю табаком в России, заключил выгодную коммерческую сделку и получил двенадцать тысяч фунтов аванса. Полученные деньги позволили царю нанять еще сорок специалистов, в основном мастеров рудных дел, известного кораблестроителя Осипа Ная и инженера Джона Перри, возглавившего по прибытии в Россию строительство Волго-Донского канала. На карманные расходы Петр заработал пятьсот гиней[30], заключив пари с герцогом Лидсом на боксерский поединок между сильнейшим английским бойцом и рослым солдатом Семеновского полка, имевшим за широкими плечами богатый опыт традиционных в России кулачных побоищ стенка на стенку. В течение нескольких минут гвардеец порвал англичанина, как тузик грелку.

Петр был очень доволен своим пребыванием в Англии, считал, что, если б не выучился у англичан научной теории кораблестроения, навсегда остался бы только плотником. Во время прощального визита он преподнес английскому королю необработанный алмаз невиданных размеров[31].

Приятное впечатление от подарка испортил иск от владельца дома в Дептфорде к английскому правительству, арендовавшему жилище для проживания русского царя и его свиты. Разгромленный особняк словно пережил нашествие гуннов: дверь и окна были выбиты или сожжены, обои ободраны, картины изрешечены пулями, зеркала разбиты, паркетные доски выломаны, мебель изуродована, в полную негодность приведены ковры и постельные принадлежности, прилегающий сад вытоптан. Ущерб составил 350 фунтов. Хозяин дома полностью получил компенсацию, а русские гости репутацию варваров на многие годы. Вопрос принимал ли участие в «нашествии гуннов» сам русский царь история корректно умалчивает.

На пути в Вену Петр получил сведения, не оставляющие никаких сомнений в том, что Священная Римская империя и Венецианская Республика, его союзники в войне с Турцией, ведут с ней сепаратные переговоры о заключении мира. Политическая ситуация в Европе кардинально менялась: здоровье не имевшего наследников короля Испании Карла II стремительно ухудшалось. Одна его сестра была замужем за французским королем Людовиком XIV, другая – за австрийским императором Леопольдом I, и обе имели сыновей, которые могли претендовать на корону Испании. Некогда могущественная пиренейская держава находилась в упадке, но оставаясь крупнейшей колониальной империей, представляла собой лакомый кусок мирового пирога. По Европе бродил призрак войны за испанское наследство. Австрия стремилась как можно быстрее заключить мир с Османской империей, чтобы принять самое активное участие в судьбе испанской короны.

Все попытки Петра призвать союзника к выполнению прежних обязательств ни к чему не привели. Будучи наслышаны о неуравновешенном характере и экстравагантных манерах русского царя австрийцы опасались публичного скандала, но в Вене Петр проявил удивительную для себя выдержку и благоразумие, что, вероятно, стоило ему немалых душевных сил. Рушились его планы выхода в мировой океан через Черное море, перечеркивались Азовская победа и уже потраченные огромные ресурсы в подготовке к большой войне с Турцией. Справиться без сильных союзников с могущественной Османской империей, поддерживаемой Францией, Россия не имела шансов. В этой непростой ситуации, впервые столкнувшись с цинизмом и прагматизмом в политике, Петр, человек прямой и бескомпромиссный, сумел обуздать свое возмущение, демонстрировал на официальных венских приемах любезность и учтивость. Разум подсказывал ему, что ради будущего России следует смирить свою гордость и сохранить хорошие отношения с бывшими союзниками. Австрийцы в свою очередь постарались сделать пребывание в Вене русского царя как можно более приятным, специально для него устроили бал-маскарад в императорском дворце, на который Петр явился в костюме фрисландского[32]крестьянина.

После Вены Великое посольство намеревалось посетить Венецию, Рим и Париж, но полученное письмо от Ромодановского, в котором князь-кесарь сообщал о движущихся на Москву взбунтовавшихся стрелецких полках, заставила царя кардинально изменить планы. Депеша Ромодановского шла до Вены целый месяц, и Петр не знал, что произошло в России за это время. В плену самых дурных предчувствий он поспешил домой.

Налегке, в сопровождении десяти человек, Петр мчался в Москву днем и ночью, почти без отдыха, останавливался только для смены лошадей. На пятые сутки бешеной гонки уже в Польше под Краковом кортеж государя догнал курьер, доставивший новое послание из Москвы. В нем Ромодановский извещал о разгроме стрелецких полков и казни главных мятежников. Опасность миновала. Царь подумывал о возобновлении путешествия в Венецию, но все же принял окончательное решение возвращаться домой.

В местечке Рава[33]состоялась встреча и знакомство Петра с Августом II, во многом обязанного польской короной русскому царю. Примерно одного возраста, оба высокие и полные энергии, они сразу понравились друг другу и быстро нашли общий язык. Как личность Август Сильный в избытке обладал тем, чего лишен был Петр, но стремился это приобрести: совершенными светскими манерами, виртуозным обворожительным обхождением, искусством увлекательной беседы, богатой фантазией на изобретения удовольствий. Курфюрст саксонский и король польский имел репутацию повесы европейского масштаба, неистощимого в любовных интригах и утехах, по преданию стал отцом более трехсот внебрачных детей. Но как показало время, русский царь превосходил своего нового друга в куда более достойных качествах мужчины и государя.