Потребовалось несколько минут, но она, наконец, открыла глаза.

Я так устала, – сонно сказала она, – уходи.

Я улыбнулась.

– У меня есть лекарство, чтобы тебе было легче дышать.

Она смотрела, на меня нахмурившись.

– Я тебя не знаю.

– Я друг, честно-честно. Ты сможешь отправиться в любое путешествие, но для этого тебе нужно хорошо дышать. Да, маленький капитан?

Через несколько секунд она осторожно кивнула.

– Умница. Я намажу тебе грудь лекарством.

Она позволила мне капнуть капли на липкую кожу – раз и два, а затем я снова укрыла ее одеялом.

– Дыши, – сказала я, понимая, что мое время истекает. Часовой может вернуться в любую секунду. – Лучше?

Она сделала несколько вдохов и закашлялась. Я поморщилась. Когда мама лечила мальчика от кашля, она заставила меня приложить руки к его груди, чтобы согреть его.

– Я забыла, маленький капитан. Нам нужно тепло. – Я положила ладони на одеяло. – Так теплее?

Немного, – сказала она.

Мне нужно послать больше тепла. Но сколько, чтобы не навредить? Я вдруг вспомнила ребенка, которого пыталась согреть – брата Клэя. Может, это моя вина, что он умер. Аркус сказал, что я дикая и не могу себя контролировать. Могу ли я положиться на свою силу и согреть девочку?

Кайтрин опять начала кашлять. Я запретила себе думать и направила тепло к девочке, а затем сосредоточилась на том, чтобы устойчиво поддержать его на одном уровне. Это было гораздо легче, чем разжигание огня – просто повышение собственной температуры. С этим я справлюсь.

Через минуту Кайтрин протянула свою холодную ручку к моей и быстро отдернула её.

– У тебя такая горячая рука.

Я затаила дыхание, ожидая, что она позовет на помощь. Но она моргнула и улыбнулась.

– Я не хочу больше кашлять.

– Это хорошо, – я вздохнула с облегчением.

С осторожностью передав ей бутылки, я объяснила, как ее родители должны давать ей лекарства, обязательно согревая ее.

Она кивнула.

– Я запомню.

Я одобрительно улыбнулась.

– Умничка. И еще запомни вот что – это важно. Вам нужно купить больше трав, когда вы приедете куда-нибудь, например, в деревню, где есть аптека или целитель. Экстракт грушанки и луговая колючка.

Я заставила ее повторить слова три раза.

– Хороший целитель узнает их по запаху, – сказала я ей, – но если вы не найдете такого, то, по крайней мере, вы будете знать…

– Кто ты, черт возьми? – грозно произнес низкий голос.

У меня закружилась голова. В нескольких метрах от меня стоял мужчина с повязкой на глазу. Он совсем не ожидал, вернувшись с обхода, обнаружить какую-то девицу, мирно беседующую с одним из деревенских детей.

Я быстро поднялась, показав ладони.

– Такая же беженка, как и вы. Пробираюсь на побережье.

– А где остальные? – Он посмотрел в лес. – Неужели ты одна?

– Их нет. Их убили солдаты.

Он покачал головой.

– Солдаты могут сжечь дома в пьяном гневе, но они не убивают людей, по крайней мере, просто так. Если только вы не скрывали Огнекровного.

Постаравшись успокоиться, я подняла подбородок.

– Ну, я не стала ждать, пока они разберутся.

– Что ты тут делала? – Он показал на Кайтрин.

– Лечила ее. Травами. Кайтрин, держи бутылки.

– Мича, – сказал мужчина, подталкивая отца Кайтрин сапогом. – Диерле, вставайте.

Но они не проснулись, и он сжал челюсти.

– Что ты с ними сделала?

– Я боялась, что они не позволят мне приблизиться к Кайтрин, поэтому я усыпила их.

– Ты отравила этих хороших людей своими грязными отварами? По-моему, они мертвы!

Я покачала головой.

– Они в порядке! Они проснутся примерно через час. Посмотрите сами. Они оба дышат.

Он подошел к ним и присел, чтобы приложить ухо к груди. Когда он поднимался с земли, я увидела, как напряглись его мускулы как раз перед тем, как он набросился на меня.

Он бросился на меня ошеломительно быстро, но я успела среагировать и ткнула ему в лицо пропитанный зельем край плаща. Он вцепился в меня изо всех сил, но, вдохнув зелья, ослабил хватку. Глаза его моргнули и закрылись, и я оттолкнула его.

Развернувшись, я понеслась к деревьям, когда он начал звать на помощь. В панике я слишком углубилась в лес, и мне пришлось поплутать, чтобы найти Маслице. На мгновение я испугалась, что потеряла её. Но затем в тусклом свете появилось желтое пятно, и мне захотелось крикнуть от облегчения. Хвала Сюд, что я не сняла с кобылки узду.

– А вот и я, – сказала я, успокаивающе погладив ее по шее перед тем, как вскочить в седло. – Нет времени спать, девочка. Надо ехать.

Но ехать быстро не получалось – деревья росли слишком густо для галопа. Мы ехали шагом, медленно, но верно удаляясь от факелов, отбрасывающих тени на деревья, когда беженцы стали искать незваного гостя.

Если мне повезет, то Кайтрин никому не расскажет о моей горячей коже. А между мной и мужчиной, который схватил меня, было несколько слоев одежды и толстый плащ. Они быстро отстанут, радуясь, что отогнали меня.

Если они, конечно, не поймут, что я Огнекровная.

Маслице бодро цокала копытами, и мы пошли еще быстрее, когда наткнулись на замерзший ручей и смогли беспрепятственно следовать по его голому берегу. Постепенно мы ушли так далеко, что факелов уже не было видно. Я наконец-то расслабила напряженные мышцы. Мы сбежали.

Когда мы остановились на ночлег в небольшой пещере, образовавшейся под размытым утесом, я без конца повторяла эти слова и ничего не могла с собой поделать.

Сбежали.

Только этим теперь и занимаюсь. Убегаю. Я сбежала из тюрьмы, из аббатства, из лагеря беженцев. И это моя жизнь? Постоянный риск и балансирование на грани жизни и смерти, пока везение не закончится.

В Темпезии я никогда не буду в безопасности. Нигде я не смогу укрыться – кто-нибудь обязательно поймает меня и сдаст в ближайший гарнизон за вознаграждение. Я надеялась добраться до побережья и, пробравшись на какое-нибудь судно, уплыть. Но если солдаты ждут от меня именно этого, то они будут следить за каждой дорогой, проверять каждый причал.

Но больше всего меня мучила совесть. Она взывала ко мне. До тех пор, пока жив король, всегда будут капитаны и разорительные набеги на деревни – до тех пор, пока мой народ не будет полностью уничтожен. Когда Аркус и Брат Тисл пришли в тюрьму, они дали мне шанс, предложив нанести удар по королю. Я не знала, верить им или нет, но согласилась, потому что это было лучше, чем умирать медленной смертью.