— Серселия, ты себя хорошо чувствуешь?

— Даже очень, — с улыбкой ответила ей та, — Еще немного отдохну. Пусть Фелица позовет мою рабыню с вашего двора. Она меня оденет, и я поеду домой.

— Ладно, — Атилия промолчала, что Фелица в этом момент немного занята, и не сможет сейчас пойти во двор.

Спустившись вниз, она послала за рабыней Серселии первого, кто ей попался. Теперь ей самой надо проводить служанку к гостевой спальне, чтобы не получился казус. Если та перепутает двери или кто-нибудь из рабов услышит стоны в коридоре.

Луций и его дружок Эктор храпели в атриуме. Атилия дождалась и провела, удивленную таким поворотом рабыню.

Непонятные ощущения наполняли ее, она чувствовала какую-то неловкость и странность ситуации. Но Фелица была ее любимой рабыней, служила ей уже давно и всегда очень хорошо выполняла все требования.

Через время звуки в маленькой спальне утихли, и она постучалась в дверь. Та вышла растрепанная и на ходу поправляла платье и волосы.

— Простите, госпожа, я немного отвлеклась, — Фелица явно не ожидала попасть в такую ситуацию, ее глаза выражали испуг.

— Проводи гладиатора к его другу, им уже пора уходить, — Атилия решила позже отчитать рабыню.

Когда все разошлись и в доме погасили свет, Азий покорно сидел в атриуме возле спавшего хозяина и его друга. Атилия в своей спальне слушала оправдания рабыни.

— Я не понимаю. Госпожа, как это все произошло, — Фелица сидела у кровати и пыталась объясниться, — они там так стонали. Я стояла, как вы велели, на лестнице и никого не пускала. Потом у них все затихло, и я поднялась на верх. Этот гладиатор вышел в коридор обнял и прижал к себе. Он был горячий и влажный… И я не понимаю, как, простите меня, но я сама затащила его в спальню.

— Ладно, Фелица, я завтра придумаю тебе наказание, — Атилия говорила, лежа в кровати, этот вечер ее порядком измотал, — теперь я хочу спать. Ты пойди, помойся и вернешься к моей двери, постелешь себе там.

Была уже глубокая ночь, когда Германус с Дакусом возвращались домой. Шли не быстро, оружие и снаряжение, которое использовали для выступления, они несли на себе. Дакус, без стеснения, не останавливаясь, рассказывал другу о своей удачи. Он в красках описывал, как у него получилось поиметь за один вечер и опытную патрицианку, и молоденькую спелую рабыню. Германус посмеивался над другом и всю дорогу подкалывал его.

Когда они прошли стену, отделяющую центральную часть Рима и бедные кварталы, то попали в Субуру. Здесь все разительно отличалось от кварталов с особняками богатых граждан. Дома в три-четыре этажа стояли вплотную друг к другу. Их фасады были серыми и сплошь расписаны пошлыми словами, и такими же картинками. Стены домов в облупленной, местами отваливавшейся, штукатурке. Рядом лежали кучи мусора, в которых рылись собаки и крысы. Лужи и ручьи сточных вод то тут, то там пересекали улицу, преграждая дорогу. В них накиданы брусчатка или кирпичи. Это чтобы хоть как-то перейти мутную воду. Зловонный запах гниения и человеческих испражнений усиливался с продвижением вглубь этих кварталов.

Знаменитая Субура зияла огромным чирьем на теле столицы мира. По окраинам города во множестве располагались и другие подобные районы. Но Субура была самой известной, и самой неприятной для добропорядочных граждан Вечного города.

Этот район бедноты и нищенства находился в низине между холмов. Во время дождей все воды потоками стекались сюда. Как только правители, от префекта города и консулов до самих императоров, не пытались исправить это район. Приукрашали его, ремонтировали. Некоторые здания, особенно уродливые и ненадежные, даже сносились и отстраивались заново. Каждый год десятки пожаров сжигали халупы с пожитками и, часто, с жильцами их. Для вигилов не было большего наказания, чем попасть в кагорту в Субуре. Количество их постоянно увеличивали и подкрепляли кагортами соседних кварталов. Но безопасности не становилось больше. Пожары, обрушения зданий, грабежи, разбои и убийства — были постоянными спутниками проживающих здесь. В конце концов, кто-то из правителей распорядился обнести высокой каменной стеной эти кварталы. Пытаясь так решить проблему нелицеприятной картины.

Не смотря на все ужасы этого района, многие небогатые граждане хотели жить в Субуре. Из всех бедняцких районов только этот вплотную примыкал к самому центру Рима. В каких-то пятнадцати минутах хода от сюда был Форум и все центральные городские храмы. А значит главный рынок и торговые лавки, которые нуждались в обслуживании и складах.

Именно в этих знаменитых кварталах и снимали комнату Германус с товарищем. После выступления с ними щедро рассчитались и теперь они шли при деньгах. Как известно серебро притягивает к себе тех, кто хотел бы его заполучить.

Только они миновали сторожку вигилов, и прошли по длинному переулку, к ним приблизилось с полдюжины темных личностей. Они сразу окружили их вплотную.

Когда Германус назвал себя и своего друга от них отошли. При этом вежливо и добродушно поприветствовав. Гладиаторов знали и любили во всех сословиях. За их боями и, особенно, победами следили все.

Германус пожелал им доброй ночи. Он предложил главному заглянуть днем к нему. Мол, у него есть некое дельце.

* * *

— Это было нечто, Атилия. Такого со мной еще не было.

Серселия не могла сдержать своих эмоций и рассказывала о прошлом вечере в подробностях. Они сидели в теплом бассейне центральных терм. На том месте, откуда их не могли видеть и подслушивать. Рядом на лавке сидела Фелица и рабыня Серселии.

Атилия иногда посматривала на реакцию своей служанки. Та робко прятала глаза, смотря в пол, и Атилия улыбалась. Сама ситуация теперь ее веселила.

— Да меня так ни разу в жизни не пялили, — Серселия даже не пыталась подбирать слова, и говорила словно простолюдинка на кухне, — Он такой напористый жеребец. Покрыл меня как кобылу на лугу. Скрывать не буду, я опытная в этом деле. Но он как меня только не крутил, столько поз новых узнала. А что, кстати, тот высокий светловолосый, не согласился?

— Нет, — Атилия отрицательно покрутила головой для убедительности.

— Гордый значит. Ну и ладно. Этот тоже крепок и неплох собой. От таких жарких ночей рождаются здоровые дети. Надеюсь родить черноволосого сына-крепыша. Такое надо обязательно повторить, и не раз.

— Да, Серселия, Луций просил, что бы это было в его отсутствии. Он догадывался, что ты захочешь повторить. Он ближайшие дни с утра до вечера будет занять в казначействе. Так что на днях можешь приезжать.

— Соседи увидят меня и гладиатора у тебя, и все поймут, — Серселия уже говорила спокойно без эмоций, — Пожалуй, я повезу мужа в наше поместье на недельки две-три. Ему полезен свежий воздух. Ну и там есть дом для гостей. Тайного гостя надо привезти, так что бы никто лишний не видел.

— Рассчитывай, что он будет выступать на боях, которые устраивает император. А это уже скоро.