— А то. Покажи мне хоть одного хакера или хотя бы просто приличного юзера, который бы у себя над головой эту хреновину повесил? Нет таких.

— И почему?

— А потому, что если ты на собственном здоровье сдвинулся — езжай в тайгу к медведям или в деревню к коровам. А если ты работаешь, то на остальное начхать. Я с компом — практически единый организм, я на него, как на себя, рассчитываю, и вот мы с ним, значит, творим, а в это время что-то из него отрицательную энергию высасывает и насильно начинает положительной обогащать? — Макс пару раз дернул себя за бороду, что делал всегда, когда слишком заводился и не мог сформулировать мысль. — Короче, я не врубаюсь, зачем тебе эта люстра и зачем тебе вообще это дело?

— Господи, а дело-то тебе чем не нравится? — удивился Денис. — Без работы же сидим, а зарплату ты, между прочим, с меня исправно требуешь.

— Да ладно, — отмахнулся Макс. — Запал на вдовушку, так и скажи. Не спорю, смазливая. Только от таких клиенток, сам знаешь, одна морока, и больше ничего. Сперва она тебе голову дурить начнет, потом поцелуями расплачиваться станет… Жениться тебе пора, шеф, вот что!

— Это тебе в отпуск пора, в деревню к коровам, заработался совсем!

— А я? А мне можно в отпуск? — В дверь просунулась хитрая рожа Голованова. — Я тоже в деревню хочу.

— Тебе — нельзя, — отрезал Денис и поманил Севу в свой кабинет. Рассказывай, что выяснил?

Из-за стены послышались звуки похоронного марша и сдавленные крики обиженный Макс зарядил Diablo-II.

— Вот. — Сева выложил перед Денисом чек на 118 рублей. — Занеси в статью расходов. Две бутылки водки для хорошего человека при исполнении.

— Опять с ментами пил? — усмехнулся Денис.

— Я не пил, — побожился Сева, — я заплатил за информацию. Минчев жил на Тверской, там же и умер, выезжали по вызову из десятого отделения. У меня в десятом знакомый опер, водка досталась ему, а мне следующие сведения: Минчев застрелился одиннадцатого июня сего года из собственного охотничьего карабина «Сайга»…

В кабинет неслышно вошел Щербак, тоже последние несколько часов занимавшийся изысканиями на тему Минчева, он жестом предложил Севе продолжать и, закурив, устроился на подоконнике.

— Карабин зарегистрирован, все бумажки в порядке, — продолжил Сева. На оружии только отпечатки Минчева. Стрелял он под подбородок, поэтому от головы там, естественно, ничего не осталось, но труп был дактилоскопирован и однозначно опознан. Что еще? Квартира была закрыта изнутри, следов взлома не обнаружено. Правда, предсмертной записки тоже не нашли, но, может, он не был формалистом. Когда следователь узнал о банкротстве, другую причину искать уже не стали. Короче, ментовский вердикт: самоубийство.

— А другие версии не подтвердились или не отрабатывались? — уточнил Денис.

— Скорее, не подтвердились. У жены алиби, у домработницы тоже. Естественно, проверяли фирму, там персонал тоже оказался вне подозрений, о Минчеве отзывались как о неуравновешенном, вспыльчивом, в гневе совершенно невменяемом, то есть вполне способном на самоубийство. В финансы менты не углублялись, но факт полного банкротства подтвердился.

— Все?

— Почти. Я еще совсем чуть-чуть пошатался около дома Ольгиных родителей, покалякал с пенсионерами. Семья не бедствует — отец работает в Мосэнерго, начальник Южнобутовского ПЭС, мать преподает английский в лицее. Эпопею со сватовством Минчева приподъездные старушки помнят прекрасно, хотя уже почти три года прошло. Каждый вечер к дому подруливал шикарный белый «ниссан», Минчев, тоже такой весь из себя шикарный и благоухающий, с розами поднимался в квартиру, потом выходил с Ольгой, открывал так галантно блестящую дверцу, помогал Ольге усесться, потом раскланивался со старушками и отбывал. Мать неизменно наблюдала за этим ритуалом из окна, соглашалась с бабульками, что за Оленькой ухаживает очень симпатичный молодой человек, и небедный, и не бездельник, и без вредных привычек. Тра-та-та… замечательная партия, о подобном браке можно только мечтать, дай бог Оленьке счастья и так далее. Короче, предки нашей клиентки полюбили зятя как родного, до сих пор в жутком трансе по поводу его гибели и крайне недовольны официальным расследованием. Так что, возможно, Минчева пришла к нам с их благословения. Все.

Денис повернулся к Щербаку:

— Что-нибудь добавишь?

Николай загасил сигарету и открыл блокнот.

— Минчев Игорь Михайлович, 1965 года рождения, родители погибли в автокатастрофе в 93-м, — процитировал он, водя пальцем по страничке, братьев, сестер не имеет, о существовании бабушек-дедушек, дядей и кузенов я пока ничего не узнал.

— Ольга называла его тетку, кажется, по матери, — вспомнил Денис. Как-нибудь потом с ней пообщаемся. Хотя, поскольку большого наследства не предвидится, конфликтов с родственниками быть не должно.

— Согласен, — кивнул Щербак. — Был я в его конторе. Фирма называется «Лючия», видимо «люстра Чижевского и я». Они уже объявили о своем закрытии, но офис еще работает. Пообщался с секретаршей, — он снова заглянул в свои записи, — Архипова Лидия Ивановна. Против Минчева она ничего не имеет, работала с ним около пяти лет, зарплату платил, с интимными предложениями не приставал, хотя ей изрядно за сорок — я бы, наверное, тоже не стал приставать. Последние четыре года занимались они исключительно люстрами Чижевского, арендовали целый цех на электромеханическом заводе, штамповали люстры сотнями, клиентов было множество, а где-то с января этого года переключились почти полностью на муниципальные заказы, то есть большие партии плюс какие-то налоговые льготы. Собирались расширяться, а потом в одночасье все кончилось.

— «В одночасье» это как? — ухмыляясь, поинтересовался Голованов.

— Это значит очень-очень быстро и, по крайней мере, для секретарши совершенно неожиданно, — огрызнулся Николай. — От их услуг вдруг отказались все и одновременно, а Минчев как раз перед этим взял кредит на расширение производства и уже вложил все до копейки, рассчитывая на быстрый возврат средств.

— А в самоубийство секретарша поверила? — спросил Денис.

— Говорит, что ничего невероятного в этом нет. Это клиентам и разовым деловым партнерам Минчев легко внушал чувство стабильности и уверенности в завтрашнем дне, а на самом деле страдал частой сменой настроений, мог наорать на нее без всякого повода, и вообще, она думает, что он лечился у психиатра. — Щербак сделал паузу, убеждаясь, что этот факт дошел до Дениса и понят правильно. — В апреле, примерно тогда же, когда у них начались первые финансовые неприятности, в рабочем ежедневнике у Минчева появились записи о встречах с неким Гройцманом. Это не был клиент или партнер, секретарша бы об этом знала. Встречи эти Минчев всегда планировал на вечер и на следующий день после них был какой-то сомнамбулически спокойный, из чего она сделала вывод, что он лечится. С секретаршей все. Еще я видел коммерческого директора Минчева, — Щербак сверился с записями, — Березина Сергея Константиновича. Этот с Минчевым вообще с незапамятных времен, чуть ли не друг детства. Начал мне рассказывать, какой Минчев был замечательный: умный, хваткий, с удивительной деловой интуицией. Как они начинали с китайских фонариков и плееров, а потом благодаря Минчеву попали в струю и раскрутились на люстре Чижевского. Об отвратительном характере друга этот не вспомнил, может, привык и не замечал, а может, просто не хотел рассказывать. Удивился, что Ольга решилась нанять частных сыщиков. Вообще, он от нашей клиентки в полном восторге. Говорит, в юности Минчева за феноменальную коммуникабельность и умение склеить любую юбку друзья звали Бельмондо, и Минчев с большим удовольствием подтверждал сие реноме. Но все это было чистейшей воды баловство, а встретив Ольгу, покойный остепенился и стал примерным семьянином. Короче. Я так понял, что Березин вдову в беде не оставит, но договорить не получилось: его вызвали на какую-то встречу. Он подыскивает себе новую работу или уже подыскал.