Кстати, причина массового воскрешения голубизны очень проста, заработала индустрия по производству лубрикантов, гелей разных и фаллоимитаторов анального назначения. Раньше этим ребятам вазелина хватало, а сейчас ну просто изобилие разных штучек-дрючек, глаза разбегаются. Надо ведь кукловодам как-то бизнес делать, свой товар куда-то пристраивать. А как его пристроить, если все тихо-мирно, шитокрыто в рядах извращенцев? Вот и программируют они этих несчастных идиотов на восстание за свои права, на голубую революцию.

Так что желающие засветиться среди идиотов голубого окраса могут взять лубриканты и присоединиться к ним на ближайшем гей-параде, дату проведения которого можно узнать в Интернете.

Вообще массовый характер такое программирование приобрело с появлением Голливуда. Между прочим, Владимир Ульянов сразу усек, что из всех искусств важнейшим считается кино. Впрочем, Ленин, продавший за марки Родину, сам был великим программистом. Он лично создал кровавую программу всеобщей гибели — программу перманентной мировой революции, беспонтового социализма, погубившего почти всю русскую интеллигенцию и четверть русского народа вообще. Этот идиот-недоучка, однако, знал толк в массовых зомбирующих программах, отслеживая влияние кино.

Впрочем, это понимали идеологи вообще всех ведущих стран. Недаром Сталин лично просматривал все фильмы и рецензировал. Гитлер также смотрел практически все фильмы и рецензировал. А Геббельс не без оснований считается одним из основателей политрекламы.

Также и Голливуд — фабрика грез — навязывает всему миру определенную идеологическую основу, являясь лишь марионеткой в руках воротил мирового порядка. Лишь недавно кино потихоньку стали теснить телеконкуренты, а теперь и Интернет. По сути, от этого мало что изменилось, разве что пространства и экраны стали компактнее, вот и вся разница.

Как-то я беседовал на эту тему с одним известным йогом и философом Евгением Слогодским, который принимал участие в написании этой книги. Я сказал ему:

— Риши Евгений, может, эта идиотизация социума имеет свою пикантную сторону, ведь глядя на недоумков со товарищи и на их потребительский выбор, приятно осознать собственную полноценность.

— Это эгоистический подход, — ответил мне риши. Энергичный по натуре, он выговаривал слова на высоких нотах. — Идиоты не осознают собственной убогости. Тем более их наплодилось пруд пруди. А небольшое количество думающих людей на их фоне выглядят пугалами. И они отторгаются недоумками в измененном обществе. Но человек явление общественное, куда нам от них деваться, не забираться же на гору Кайлас. И вообще, идиот не понимает, зачем живет. Живет себе и живет. Точно так же живет и таракан или какой-нибудь моллюск. Чтобы человек понял, зачем ему это, у него должно быть то, за что ему стоит умереть. Это в первую очередь отличает нормального человека и идиота.

— Ну а как же мать, которая бросается под машину, чтобы, рискуя жизнью, спасти своего ребенка? Разве тут важно, идиотка она или нет?

— Это всего лишь материнский инстинкт. Точно так же поступит медведица, почуяв опасность для своего медвежонка.

Порой, просматривая большинство телепередач, я осознаю, что главная их цель даже не в наживе, а в прокачке мозгов населения всей страны, дабы плодить идиотов в невиданных масштабах. Создается ощущение, что существует некий национальный заказ, поскольку стадом управлять много легче, нежели массой умников. Умников даже в правительство не берут, поскольку, как я заметил, на самом верху предпочитают работать если не с идиотами, то, по крайней мере, инее интеллектуалами.

Мало того, некто в мировом масштабе, из тех, кто читает книги, а не смотрит телевизор, не дает особо умным возглавлять правительства ряда ключевых стран. Я бы мог прямо назвать руководителей ведущих стран мира и обосновать их причастность к посредственности. Пусть выдающейся. Однако боюсь, что эти строки либо уберут в издательстве, либо книга не увидит свет, либо он померкнет в моих глазах. А я еще пожить хочу. Немного, пока все не обрыдло.

Свидетельством моих догадок стала беседа с генералом Борисом Ратниковым еще в те времена, когда он возглавлял спецотдел Главного управления охраны Российской Федерации при президенте Ельцине. В этот отдел набирали лиц с паранормальными способностями. В числе кандидатов был тогда ия. Не прошел. Причин мне не объяснили. Тем не менее через полгода Ратников пригласил меня для обсуждения одного деликатного вопроса, который касался будущего преемника власти после возможного ухода с поста Ельцина. Беседа эта не подлежит разглашению до сих пор, я скажу о другом. Почему, собственно, меня не взяли в свое время на работу в спецотдел?

Генерал взъерепенился:

— А кто ты к черту такой, чтобы задавать мне подобные вопросы?

Я пожал плечами с видом человека, покорившегося неизбежному. В это время в кабинет вошла хорошенькая секретарша с подносом, на котором стояла бутылка «Хеннесси», рюмки и легкая закуска. Когда она уходила, генерал взглядом обласкал ее вертлявую попку, после чего мы выпили по порции коньяку. По серым, запавшим от рутинной кабинетной работы щекам генерала разлился румянец, глаза заблестели блаженством, и он смягчился:

— Знаешь, Николай, в молодости я оценивал привлекательность женщин, оглядывая их с ног до головы. И какая-нибудь маленькая деталь, вроде невинного завитка на ее шее, могла свести с ума. Но со временем мой взгляд стал сужаться, пока не сузился до оценки средней части женской фигуры. Остальное меня перестало интересовать, отсекалось, как ненужное и необязательное.

— К чему вы клоните, товарищ генерал?

— А к тому, что в разведке большие умники не нужны. Мы рассматриваем главную черту характера разведчика — исполнительность, остальное, в той или иной мере, отсекается. У нас на экзаменах в разведшколе те, кто отвечает правильно, больше чем на девяносто процентов выбраковываются, не принимаются на учебу. Слишком умный много рассуждает, может истолковать приказ как в корне неверный. От этого страдает исполнительность. А нам это нужно?

— Это что, намек?

— Скорее комплимент.

Рассуждения старого вояки вполне можно распространить на все наше общество. Ведь при нынешнем положении вещей, когда мы стали жить в Стране Идиотии, ум — отклонение. Умный — значит больной, инвалид. Он не довольствуется тем, что имеет, для выживания ему нужны кое-какие льготы, скажем дополнительная жилплощадь, дополнительный отпуск, прибавка к зарплате. Он склонен ко всему относиться скептически, он становится критиком режима и даже брюзгой. И это проблема для нынешнего общества и его руководителей. Особо умных приходится либо умиротворять, либо изолировать, либо, на худой конец, ликвидировать, как социально опасных.

Самый безобидный пример — травля Госдумой любого, кто смеет ее критиковать. Так было с Познером, с «Московским комсомольцем», с Гудковыми. И это вместо того, чтобы разобраться в ситуации, оценить справедливость критики, исправиться, а где-то и покаяться перед народом, как это делают руководители цивилизованных стран. Если к этому присовокупить Навальных, Ходорковских и прочих затравленных властью политиков от оппозиции, то понимаешь, не стоит лезть в бутылку, лучше тихо молчать в тряпочку…