Он отставил недопитый бокал, с заметным усилием поднялся на ноги. Я не могла сказать, что папа постарел или сдал за это время, но его усталость чувствовалась.

Я тоже встала, сделала шаг навстречу и поцеловала в щёку. Отец легонько погладил по спине, подарил тёплую добрую улыбку, от которой душа окрылилась. Правда… окрылилась она всего на миг, потому что Рид, в отличие от отца, никуда не торопился.

— До завтра, ваше величество, — с поклоном сказал отец.

Рид кивнул и только.

Едва за папой закрылась дверь, в гостиной моих новых покоев как-то ну очень неуютно стало. Лёгкий запах сырости, который не отступал даже перед жарко пылающим камином и цветами, принесёнными по моему велению, начал не просто беспокоить — бесить. И текстиль на окнах, как вдруг выяснилось, мне не нравится — старомодный. И форма настенных магических светильников не устраивает. И ковёр на полу… он, кажется, ужасно пыльный! А рисунок…

— Эмелис, что происходит?

Я вздрогнула. Только теперь осознала, что стою посреди гостиной и старательно разглядываю узор напольного ковра. С огромным усилием перевела взгляд на сидящего в кресле жениха, робко улыбнулась.

— Прости?

— Ты не хочешь выходить за меня?

— С чего ты взял?

Губы Рида исказила усмешка. Он отставил почти нетронутый бокал, тряхнул пепельными волосами и поднялся. Это движение было неожиданно грациозным, почти хищным, и я снова вздрогнула и едва сдержала желание отступить. Просто никогда прежде не видела Ридкарда таким.

— Ты не обрадовалась этой новости, Эмелис.

Безумно хотелось отвести глаза, но позволить себе эту роскошь я, увы, не могла.

— Ошибаешься. Я рада. Просто всё так неожиданно…

— Ты настояла на переносе торжеств, — делая ещё один шаг навстречу, сказал Рид.

Я внутренне сжалась, но выстояла.

— Ридкард, я же объяснила. Если ты находишь мои доводы глупыми, то давай поженимся через месяц.

Ответом мне стала новая усмешка и ещё один уверенный шаг навстречу. Тот, кто до недавнего времени был всего лишь помощником первого министра Верилии, приблизился вплотную. Его руки капканом сомкнулись на талии, дыхание обожгло щёку.

— Ты не рада, Эмелис… — прошептал он.

Я упёрлась ладошками в грудь жениха, но смелости, чтобы снова встретиться со взглядом чёрных, как сама ночь, глаз, у меня не хватило.

— Рид, я дочь Форана из рода Бьен, а не пастушка. Меня с детства учили думать о последствиях собственных поступков. И я уверена, что столь скорая свадьба нанесёт урон твоей репутации. Но если ты считаешь, что…

— Нет, — перебил король. — Ты всё верно сказала.

Вот теперь я осмелилась поднять глаза, только это ошибкой было.

— Я ужасно соскучился, Эмелис.

Голос их величества прозвучал очень тихо и хрипло, а в следующее мгновение его рот накрыл мои губы и мир… нет, он не поплыл, он как будто почернел.

В этот раз Рид целовал не столь напористо, как при встрече. В этот раз он был нежен и чуток — по своим меркам. Я же искренне жалела, что всё так, потому что теперь у меня была возможность ответить на поцелуй… Вернее — у меня не было возможности от этого ответа отвертеться.

Мне пришлось обвить шею Ридкарда руками, прильнуть к широкой груди и прикрыть глаза, притворяясь, будто происходящее доставляет удовольствие. Пришлось разжать зубы и впустить его язык в свой рот, а едва тот ретировался, совершить ответный манёвр. Ещё я была вынуждена сделать вид, будто ослабеваю от нахлынувших чувств и позволить Риду сжать сильнее.

Как чувствовала себя на самом деле? Мерзко! А в голове вертелся лишь один вопрос: когда же кончится эта пытка?

Впрочем, лгу. Вопросов было больше.

Смогу ли я, Эмелис из рода Бьен, и дальше вести эту игру? Сумею ли смириться с тем фактом, что через три месяца этот человек окажется в моей постели? Смогу ли перебороть то отвращение, которое владеет мною сейчас?

А ещё… ещё очень стыдно было, прежде всего за своё лицемерие. Но наш союз — политическая необходимость, мы не обязаны любить друг друга! Зато обязаны уважать… И ложь, если судить трезво, единственный залог стабильности. Ну, на данный момент.

Чуть позже, когда всё наладится, мы сможем сказать друг другу, что чувствуем и найти компромисс — так все поступают. А сейчас… нет, сейчас я не готова обсуждать эти вещи. Я просто буду очень стараться и надеяться, что образ черноглазого блондина затмит тот, другой. Я буду пытаться! Я сделаю всё от меня зависящее, чтобы полюбить Рида. И очень надеюсь, что он сделает то же самое.

— Малышка… — прошептал наречённый, а его правая ладонь скользнула вверх и по-хозяйски сжала мою грудь.

— Рид!

— Что? — отозвался тихо. Он прекрасно видел моё возмущение, но руку с груди не убрал, наоборот — сжал сильнее и вновь к губам потянулся.

— Ридкард!

Я попыталась вырваться из захвата, но куда там. Прижал крепче прежнего, а его ладонь… она на вторую грудь переместилась.

— Эмелис, ну что ты паникуешь? — прошептал черноглазый. — Всё хорошо…

— Хорошо?!

— Малышка, я четыре года ждал этого момента. И раз уж ты настояла на том, чтобы отложить свадьбу…

— Рид!

— Эмелис, согласись, это будет справедливый обмен.

Чтобы не завизжать, пришлось до крови прикусить губу, но их величество этого не заметил. Он был занят. Он покрывал жадными поцелуями мою шею и трогал, трогал, трогал…

— Рид, я не могу…

— Малышка, перестань… Мы вот-вот поженимся. Чего тебе бояться?

— Я не могу…

— Обещаю, тебе понравится, — шепнул блондин и, не разжимая объятий, сделал шаг вперёд.

Я инстинктивно отступила. Сквозь панику, которая заполнила сознание, пробилась одна-единственная мысль — мы пятимся к спальне.

Да, у меня были лучшие учителя, и актёрское мастерство мне тоже преподавали, но научить плакать на заказ так и не смогли. Так что слёзы, которые покатились по щекам, были настоящими. Как и горький всхлип, который вырвался из горла.

— Эмелис, — выдохнул Рид, останавливаясь. — Эмелис…

— Не могу! — взвизгнула я.

Лишь теперь поняла — слезами дело не ограничится. Меня уже колотит, ещё немного, и начнётся самая настоящая истерика. Вторая за последние пару суток.

Ридкард, как ни удивительно, тоже понял.

— Прости. — Блондин не отпустил, но его объятия стали другими — целомудренными, почти дружескими. — Прости, я не хотел напугать. Я… я просто без ума от тебя, Эмелис. Понимаешь?

Я едва не завыла, даже рот ладонями зажать пришлось.