– Видишь ли, Адорна-генан, человек, который не знает цены собственной жизни, не знает ничего. Ни истины, ни славы, ни любви. Иначе тоже верно. Человек, не знающий цены любви, не знает цены истине. Сегодня утром финик застрял в моем горле и я едва не подавился им насмерть. Финик хотел убить меня, твоего господина, Адорна-генан. А финики – хитрые бестии. Если уж они возьмутся за кого-то – никогда от своего не отступятся. Смерть обошла меня стороной, Адорна-генан, но мне нужно платить ей откупные. Чужой жизнью. Ты ведь любишь своего господина, Желтого Дракона?

– Да, – выдохнул Адорн и упал окончательно, переломленный напополам приступом лающего кашля. У советника пошла горлом кровь и алое пятно расползлось вокруг его головы на ослепительно-белых плитах дворцовой террасы.

– Ты поступаешь плохо, не надо пачкать здесь, – протянул Ихша. Он собирался уже приказать своим телохранителям уволочь советника в каменный мешок, когда за его спиной раздались шаги. Бросив косой взгляд на корчи Адорна, перед Ихшей появился Секретарь Жезла.

– К тебе пришел Аффисидах, Желтый Дракон.

– Чего ему? – настроение у Ихши постепенно улучшалось и он был не против перекинуться парой-тройкой слов с безумным пастырем пиявок. В противном случае он приказал бы вытолкать его взашей и гнать пинками до самого Ан-Эгера.

– Говорит, что принес тебе нечто доброе.

– Ладно. Введи бесноватого.

x 3 x

– Продлись, как Хрустальный Век Магдорна, – приветствовал Аффисидах наместника Хилларна. Голос лекаря был мутен, словно старческая слеза, и лишь в глубине глаз лекаря Ихша приметил искорки торжества.

– Продлись и ты, – кивнул Ихша.

Лекарь был немолод. Долгие ночные бдения, постоянная близость к заговоренным камням и ядам, болотные испарения земли ноторов – все это не шло на пользу коже и крови, плоти и двум цветам желчи Аффисидаха. А главное – возня с древними рукописями. Среди пергаментов попадались очень злые – отравленные, испивающие жизнь по капле, вспархивающие огненными бабочками прямо в лицо своему незадачливому читателю. И все как один – исподволь туманящие рассудок, подобно дым-глине Синего Алустрала.

По мнению Ихши, лекарю было суждено «продлиться» не дольше, чем на ближайшие три-четыре года. Свое приветствие он счел отменной шуткой. И хохотнул.

Лекарь вежливо улыбнулся и сел прямо на плиты террасы, скрестив ноги в «южном кресте». Аффисидах мерз даже во дни знойного лета на берегах Ан-Эгера. Он всегда прятал свое тело под шерстяной накидкой. И сейчас, когда Аффисидах сел, он стал похож на маленький шерстяной курган. Даже не курган – а так, кротовину. Кротовину под стопами Ихши, Желтого Дракона, Человека-Горы.

Согласно этикету, вошедшему полагалось помолчать некоторое время, чтобы проникнуться величием императорского ставленника в земле инородцев, где тот служит благу всеобщего сопроцветания.

– Где ты был на этот раз? – насмешливо спросил Ихша, нарушая молчание. – Снова искал семена Огненной Травы или копался в болотах вокруг Хоц-Але?

– Нет, Желтый Дракон. Слишком велика немочь моего тела, чтобы блуждать по Империи, подобно слепому в солнечный день. Для этого у меня есть сын.

– Вот как? – равнодушно ввернул Ихша, смутно припоминая безмолвного бледного подростка, который некогда приходил вместе с Аффисидахом и выполнял при том работу мальчика на побегушках. Таскал за ним корзину со снадобьями, кипятил воду, возился с большой ступой для измельчения порошков. Потом мальчишка исчез. Исчез – ну и ладно. Ихше не было до него никакого дела.

– Да, именно так. Я никогда не хотел, чтобы он повторил мою судьбу. Но мне нужен был помощник и я выучил сына всему, что знал и умел сам. Ему как раз исполнилось семнадцать лет, когда ты, Желтый Дракон, заложил на Глухих Верфях первую «черепаху».

Ихша насторожился. «Черепахи» были его излюбленным детищем и теперь их мог видеть каждый в военном порту. Но в свое время первые «черепахи» строились под покровом строжайшей тайны, в огромном крытом арсенале – недаром ведь верфи именовались Глухими.

– Тогда я подумал: Желтый Дракон – самый мудрый и деятельный из всех наместников, которых помнит Хилларн. Желтый Дракон – рачительный хозяин, выжимающий из провинции все соки во имя здравствующей династии. Сейчас император доволен Желтым Драконом. Но Асхар-Бергенна не беспредельна, не бездонны рудники Гэраяна и нельзя с восьми мер ячменя отдать в казну девять. Поэтому мудрость Желтого Дракона простирается дальше, в земли иноземцев. Но война с Севером – чересчур дорогое и рискованное предприятие, чтобы взор Желтого Дракона простирался за Орис. И если бы Желтый Дракон хотел войны с северянами, он строил бы не корабли, а разборные осадные башни и «дома лучников». Значит, Желтый Дракон хочет воевать на море Савват. С Аютом воевать нельзя, ибо «молнии» Гиэннеры в состоянии отразить любого врага. И с Вараном воевать тоже нельзя, ибо Свод Равновесия сейчас силен как никогда. С кем же хочет воевать Желтый Дракон?

Ихша напрягся. За правильный ответ на этот вопрос любой из его подданных мог быть отправлен на шестиступенчатую казнь. А мог стать Правым Крылом Желтого Дракона.

– Действительно, – щелкнул пальцами Ихша. – С кем?

– Желтый Дракон собрался совершить невозможное. Желтый Дракон хочет раздавить Варан. Раздавить раз и навсегда. А для этого Желтому Дракону нужно уничтожить верхушку Свода Равновесия. И в первую очередь – молодого гнорра, – отчеканил Аффисидах. – И если только Желтый Дракон будет благосклонен к своему покорному слуге, ему удастся совершить невозможное.

– Выпей вина. И налей мне тоже, – хрипло сказал Ихша. Слова лекаря просвистели для его ушей огненным бичом.

Желтый Дракон любил такие речи, особенно если за ними стоял трезвый расчет, а не пустое бахвальство безумца.

– Поэтому мой сын, – продолжал Аффисидах, вежливо пригубив вина и отставив чашу подальше в сторону, – исполняя мою волю, два года назад отправился в Варан. Семя славы должно произрасти на почве грядущей войны, но прежде эту почву следует приуготовить. Так сказал я на прощание своему сыну, напутствовав его искать слабость Варана. Прошло два года и мой сын возвратился не с пустыми руками. Среди прочих владений варанского князя есть одно, казалось бы, ничем не примечательное. В нем мой сын разыскал то, что даст нам силу, а Варану – сокрушение. Имя этой земле – Медовый Берег.

Ночь со Второго на Третий день месяца Алидам

x 1 x

Кедровая Усадьба называлась так потому, что на ее постройку некогда ушла огромная роща вековых кедров. Выстроенная на расчищенном от валунов щебенистом холме близ предгорий Большого Суингона, она представляла из себя по существу и жилой дом, и крепостцу, и родовое гнездо рода Гутуланов.

Эгин знал, что любая благородная семья Синего Алустрала строит такие же. Но только каменные, огромные, вознесенные над морем на неприступных утесах. Так делают в Синем Алустрале, ибо там все боятся всех, а император, сидящий за тысячу лиг от тебя в столице на совсем другом острове, не в состоянии толком нагнать страху на твоего алчного соседа. Но в Варане есть Свод Равновесия, который защищает всех и каждого от всякого и каждого. Поэтому даже очень благородным и богатым настоящие укрепленные замки строить незачем. А в провинциальном захолустье может и хотели бы, да чересчур бедны.