— Ты действительно веришь, — спросил Кев полным презрения тоном, — что Лео добровольно ляжет в клинику, чтобы лечиться?

— Нет. Но он будет жить неподалеку, чтобы присматривать за Уин. И жить он будет вдалеке от соблазнов, так что, если захочет натворить дел, ему придется для этого сильно постараться. К тому же перемена обстановки может пойти ему на пользу. Он уже был во Франции и преуспел там, когда учился на архитектора. Возможно, сейчас знакомое окружение поможет ему вновь обрести себя.

— О, — мрачно возразил Кев, — он уедет в Париж и погрузится в пьянство и разврат.

Рохан пожал плечами.

— Будущее Лео в его руках. Я больше озабочен тем, с чем мы оба столкнулись здесь. Амелия хочет, чтобы Поппи участвовала в лондонском сезоне, а Беатрикс отправилась в школу. И в то же время перестройка усадебного дома в Гемпшире должна продолжаться. То, что осталось после пожара, необходимо снести, подготовить площадку для строительства…

— Я знаю, что должно быть сделано.

— Тогда ты берешься за это? Тебе предстоит работать с архитекторами, строителями, каменщиками, плотниками и так далее. Так как?

Кев неприязненно смотрел на него.

— От меня тебе не так легко избавиться. И будь я проклят, если стану на тебя работать или отвечать перед тобой…

— Подожди! — Рохан всплеснул руками, и золотые кольца на его смуглых пальцах ярко блеснули. — Подожди. Видит Бог, я не пытаюсь от тебя избавиться. Я обещаю партнерство. Откровенно говоря, перспектива меня радует не больше, чем тебя. Но необходимо многое сделать. И мы куда больше выиграем от того, что будем вместе работать, чем от того, что будем ставить друг другу палки в колеса.

Рассеянно взяв в руки столовый нож, Кев провел пальцами по тупому лезвию и по позолоченной ручке с замысловатым узором.

— Хочешь, чтобы я отправился в Гемпшир и присмотрел за работой там, пока ты будешь жить в Лондоне с женщинами?

— Ты можешь приезжать и уезжать, когда сочтешь нужным. Я буду время от времени приезжать в Гемпшир, чтобы посмотреть, как идут дела. — Рохан внимательно посмотрел на Кева. — Тебя же ничто в Лондоне не держит, верно?

Кев покачал головой.

— Тогда договорились? — с нажимом в голосе спросил Рохан.

Как ни неприятно было Кеву признаваться в этом, но план Рохана имел свою привлекательность. Кев ненавидел Лондон с его суетой, гарью, толпами людей и шумом. Он тосковал по деревне. И мысль о том, чтобы перестроить особняк, с головой погрузиться в работу и забыться в ней… Ему пошло бы это на пользу. Кроме того, он лучше, чем кто-либо другой, знал о том, в чем нуждается поместье Рамзи. Может, Рохан и знал в Лондоне каждый закоулок, каждую улицу и площадь, но деревенская жизнь была ему совсем незнакома. В том, чтобы Кев взял на себя заботу о поместье Рамзи, определенно был здравый смысл.

— Я захочу кое-что усовершенствовать не только в самой усадьбе, — сказал Кев, положив нож. — Надо отремонтировать заграждения на полях. Необходимо выкопать дренажные канавы. Фермеры до сих пор молотят зерно цепами и жнут серпами, потому что у них нет молотилок. В поместье нужно устроить свою пекарню, чтобы избавить жителей от необходимости ходить в деревню за хлебом. И еще…

— Делай все, что сочтешь нужным, — торопливо сказал Рохан, продемонстрировав типичное для столичного жителя отсутствие интереса к сельскому хозяйству. — Привлечение большего числа арендаторов, разумеется, пойдет поместью на пользу.

— Я знаю, что ты уже нанял архитектора и застройщика. Но отныне и впредь я буду тем единственным человеком, к которому они будут обращаться с вопросами. Мне необходим доступ к счетам Рамзи. И я собираюсь набрать рабочих, а управлять ими буду без твоего вмешательства.

У Рохана брови поползли вверх. Он не ожидал от Кева такого командного тона.

— Хорошо.

— Ты согласен на мои условия?

— Да. — Рохан протянул ему руку. — Ну что, по рукам?

Кев стоял, делая вид, что не замечает протянутой руки.

— Не вижу смысла пожимать руки.

Белые зубы Рохана блеснули в улыбке.

— Меррипен, неужели было бы так ужасно попытаться со мной подружиться?

— Мы никогда не будем друзьями. В лучшем случае мы можем быть врагами, объединенными одной целью.

Рохан продолжал улыбаться:

— Полагаю, конечный результат остается тем же. — Он подождал, пока Кев подойдет к двери, а потом сказал словно невзчачай: — Кстати, я собираюсь заняться вопросом о татуировках. Если между нами есть связь, я хотел бы выяснить, в чем именно она состоит.

— На меня в этом можешь не рассчитывать, — угрюмо ответил Кев.

— Отчего же? Тебе не любопытно?

— Ни в малейшей степени.

Карие глаза Рохана смотрели на него подозрительно.

— У тебя нет связей ни с прошлым, ни с цыганами, и ты ничего не знаешь о том, зачем в раннем детстве на руку тебе нанесли столь редкий рисунок. Что ты боишься узнать.

— Ты столь же долго носишь такую же татуировку, — огрызнулся Кев. — И знаешь о ней не больше, чем я. Отчего сейчас она так тебя заинтересовала?

— Я… — Рохан рассеянно потер рукой место, где под рукавом сорочки находилась татуировка. — Я всегда полагал, что мне ее сделали, выполняя какую-то странную причуду моей бабушки. Она никогда не рассказывала, почему у меня на руке эта отметина, и никогда не говорила, что она означает.

— А она знала?

— Думаю, да. — Рохан усмехнулся. — Кажется, она знала все на свете. Она была знахаркой, отлично разбиралась в травах и верила в бити-фоки.

— В волшебников? — презрительно скривив губы, уточнил Кев.

Рохан улыбнулся:

— О да. Она уверяла меня, что лично знакома со многими из них. — Озорной огонек исчез из его глаз. — Когда мне было примерно десять лет, бабушка отправила меня из табора. Она сказала, что мне грозит опасность. Мой двоюродный брат Ной привез меня в Лондон и помог найти работу в игорном клубе — работу посыльного у букмекера. С тех пор я не видел никого из своего племени. — Рохан замолчал. На лицо его легла тень. — Меня сделали изгоем, я даже не знаю, за что. И у меня не было повода думать, что татуировка имеет к этому отношение. Не было, пока я не встретил тебя. У нас есть кое-что общее, фрал: мы оба изгои и носим на себе изображение ирландского коня кошмаров. Думаю, что нам обоим будет полезно узнать, откуда оно взялось.

Следующие месяцы Кев был занят тем, что готовил поместье Рамзи к реконструкции. В деревню Стоуни-Кросс, рядом с которой располагалось поместье Рамзи, пришла зима, мягкая, без сильных морозов. Пожухлую траву на берегах Эйвона и Итчен покрывал иней. Потом на ветках ив появились сережки, мягкие и нежные, как хвостики ягнят, кизил пустил красные зимние ростки, расцветив унылый пейзаж.