Подтверждение версии Кулика происходит также со стороны бывшего директора Иркутской обсерватории А. В.-Вознесенского и председателя Красноярского комитета содействия народам Севера, члена Русского Географического общества И. М. Суслова. Последний опросил местных жителей, кочующих в этом районе, и опубликовал статью с картой мест, среди которых можно было искать осколки метеорита.

Таким образом, обстоятельства все настойчивее требовали организации специальной экспедиции для обследования места падения Тунгусского метеорита, расположение которого было уже в принципе известно.

В связи с этим в марте 1926 года академик В. И. Вернадский представил руководству Академии наук (АН) СССР докладную записку, в которой говорилось, в частности, следующее:

«…Я считаю в высшей степени важным возможно быстрое нахождение метеорита в районе Подкаменной Тунгуски, выяснение его размеров, его состава и строения. Посылка экспедиции, предлагаемая музеем, возможно, окажется делом очень большого научного значения, и полученные результаты могут с лихвой окупить затраченные на них время и средства. Они никаким образом не могут быть вообще напрасными».

Благодаря докладной В. И. Вернадского, Президиумом Академии наук СССР принял решение об организации экспедиции в район Подкаменной Тунгуски.

ПЕРВАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ 1927 г.

В феврале 1927 года руководитель экспедиции Л. А. Кулик вместе со своим помощником Г. П. Гюлихом выехали из Ленинграда в Сибирь. Это была, по сути дела, первая экспедиция в место падения Тунгусского метеорита, состоявшая всего из двух человек, поскольку предыдущая преследовала лишь ознакомительные и общие цели.

12 февраля Кулик и Гюлих прибыли на станцию Тайшет, а уже 19 марта им удалось достичь Кежмы. От Кежмы дальше на север дороги не было. С большими трудностями путешественники все же достигли фактории Вановара, которая представляла в то время маленький поселок из нескольких жилых домов и подсобных построек.

Кулику предстояло найти проводников к эпицентру взрыва. Эвенки считали это место заклятым, местные шаманы грозили карами тому, кто осмелится пойти туда. Наконец, Кулику удалось уговорить знакомого нам эвенка Илью Потаповича Петрова, по прозвищу Лютчекана, сопровождать экспедицию.

Взяв с собой еще местного рабочего, Кулик решил на лошадях двигаться по оленьей тропе к границе зоны поваленного леса. Но глубокий снег помешал этому замыслу, так как преодоление его оказалось не под силу лошадям. Пришлось вернуться назад, в Ванавару. Через несколько дней, 8 апреля 1927 года, Кулик вновь отправился в путь, на этот раз с эвенком Василием Охченом, у которого для этого было десять оленей и который обязался доставить исследователей в центр катастрофы.

Прошло несколько дней, и членам экспедиции удалось добраться до границы поваленного Тунгусским метеоритом леса. Начало зоны сплошного повала определить было нетрудно — все поваленные деревья лежали стройными рядами, а все их вершины были обращены точно на юг. Это был сплошной бурелом. Сопровождавшие экспедицию эвенки (это были жена, дочь, племянница и даже грудной младенец Охчена. — В. А.) переступать границу «заклятого места» наотрез отказались.

15 апреля, чтобы наглядно представить себе масштабы бедствия, Кулик поднялся на гору, которую эвенки называли «Сахарная голова» — Шакрама (ныне Шахорма). С двугорбой вершины Шахормы, видной издалека, ему открылась жуткая картина. Могучая тайга пала, сраженная неведомой силой, и насколько хватало глаз, деревья сплошным настилом покрывали землю. Вот что говорил об этом впоследствии Кулик:

«Я не могу реально представить себе всей грандиозности картины этого исключительного падения. Сильно всхолмленная, почти гористая местность, на десятки верст простирающаяся туда, вдаль, за северный горизонт… Не видно отсюда, с нашего наблюдательного пункта, и признаков леса; все повалено и сожжено, а вокруг многоверстной каймой на эту мертвую площадь надвинулась молодая двадцатилетняя поросль, бурно пробивающаяся к солнцу жизни… И жутко становится, когда видишь десяти-, двадцативершковых великанов, переломанных пополам, как тростник, с отброшенными на много метров к югу вершинами…»

Надо было пробиваться вглубь вывала, к тому месту, где, по убеждению Л. Кулика, лежал гигантский метеорит. Он собирался провести здесь еще несколько дней и совершить еще ряд маршрутов по вываленному лесу, но Охчен торопился домой. К сожалению, этому пришлось подчиниться.

Взяв новых проводников, 30 апреля Кулик снова отправился в путь, но уже по другому маршруту. Сначала двигались на санях, однако, когда в первых числах мая таежные реки стали покрываться поверх льда водой, пришлось использовать на реках Чамбе и Хушме плоты, чтобы углубляться все дальше и дальше к северу.

Каким каторжно тяжелым был этот поход, очень выразительно описал в своей книге «Тропой Кулика» видный русский геолог, неоднократный участник экспедиций к Тунгусскому метеориту Б. И. Вронский:

«Шестнадцать суток поднимались путешественники вверх по мелководной Хушме, помогая лошади тащить тяжело груженный плот против течения. Только тот, кому приходилось плавать на плотах по таежным рекам, может понять, что это был за титанический труд. Ангарцы (проводники) приуныли, но, подгоняемые неутомимым Куликом, делившим с ними все тяготы похода, продолжали, ворча и сетуя, тянуть плот все дальше и дальше вверх по реке.

И вот наконец впереди показалась полоса сплошного бурелома. Нескончаемыми рядами лежали мертвые поваленные деревья с вывороченными корнями, с обгорелыми, лишенными сучьев стволами. Среди этого гигантского лесного кладбища робко зеленела молодая поросль.

В конце шестнадцатого дня пути измученные путники добрались до устья небольшого ручья Чургим. Здесь был устроен лагерь. Оставив в нем часть снаряжения и продуктов, Кулик отправился вверх по долине ручья и вскоре дошел до большой заболоченной котловины (она была названа Куликом «Великой». — В. А.), окруженной амфитеатром невысоких гор».

Начав обследовать окружающую местность, в двух километрах на север от лагеря он впервые увидел знаменитый Чургимский водопад, живописными каскадами прозрачной воды срывающийся вниз по десятиметровой стене траппов. Обходя сопки, окружавшие котловину, Кулик сделал два важных открытия. Он установил, во-первых, что вывал леса носит радиальный характер — деревья лежат вершинами наружу, корнями к эпицентру катаклизма. И второе, довольно неожиданное, открытие состояло в том, что в эпицентре, где разрушения должны бы быть особенно значительными, лес стоял на корню. Правда, это был мертвый лес — деревья с оборванной корой, без мелких веток походили на врытые в землю «телеграфные столбы».

«Идти здесь было очень опасно, — писал позже Кулик, — особенно в первую половину дня, когда стояла ветреная погода. В это время то и дело с грохотом валились на землю подгнившие у корней двадцатиметровые мертвые гиганты. Надо было не спускать глаз с мертвых обнаженных вершин, чтобы вовремя успеть отскочить в сторону. И в то же время не забывать смотреть себе и под ноги, так как местность кишела ядовитыми змеями».