– Уж очень он приметно разговаривает. У него при разговоре все лицо ходуном ходит…

– Как, ты с ним даже разговаривала?

– Всего один раз… Он поздоровался со мной, завел разговор о страховании, а потом попрощался… Вообще, этот разговор насчет страхования тоже был какой-то странный. Такой странный, что я запомнила… Будто бы его компания решила учредить страховку на случаи помешательства, и вот он производит опрос населения, как эту страховку лучше назвать. Предлагаются будто бы два названия: страхование сумасшествия и страхование здравомыслия. Вот вам, говорит, какое из этих двух названий больше нравится?

– Действительно странно… Даже если это не он, есть между ними что-то общее, это несомненно.

– Какой голос был у его жены по телефону? У тебя не создалось впечатления, что говорят откуда-то неподалеку? Помех было немного?..

– Ну, знаешь, этого я уже не помню… Погоди-ка, раз уж на то пошло… Из его визитной карточки вырезан адрес… Если, как ты говоришь, он живет этажом или двумя выше, тогда все понятно!

– Правильно, так оно и есть! – с жаром подхватила жена. – Ему не хотелось, чтобы мы сразу узнали, где обретается его супруга, вот он и решил проделать эту маленькую операцию.

– Но если это так, значит его жена тоже с самого начала во всем замешана. Они заранее сговорились, что он будет торчать у меня не менее тридцати минут, иначе быть не может.

– Поэтому ждать дальше напрасно. И поскольку все теперь понятно, надо немедленно известить полицию.

– Нет, погоди. Для того чтобы двое вступили в заговор, они должны быть либо оба сумасшедшие, либо оба в здравом уме. Невозможно представить себе, чтобы муж и жена свихнулись на одной и той же бредовой идее, поэтому нам остается считать их нормальными. Если без всякой причины вполне нормальных людей отдать в руки полиции…

– Причина есть. И очень важная. Он вломился насильно, без приглашения. Это незаконное вторжение в чужое жилище!

– Ну что ты! Конечно, мы его не приглашали, но ведь и не отказывали ему…

– Потому, что нам наврали, будто он буйный!

– И свидетелей у нас нет… Он будет все отрицать, только и всего.

– Что же, так дальше и терпеть?

– Раз мы решили, что он в здравом уме, достаточно дать ему ясно понять, что чем скорее он отсюда уберется, тем лучше…

– В здравом уме! Так уж непременно в здравом уме! Он просто хитроумный мерзавец, и больше ничего… Марсианские участки, страхование сумасшедших… Этот наглый торгаш прекрасно понимает, что взашей его отсюда не вытолкнут, и собирается спокойненько ждать, пока мы не уступим!

– Ну-ну, не надо так горячиться. Суетливым нищим мало подают… – Эти слова моего гостя вырвались у меня непроизвольно, и я мгновенно ощутил острое чувство униженности. – Я тебя прекрасно понимаю и понимаю твое настроение… Нет, это очень похоже на правду, все это вполне возможно… Но у нас ведь только косвенные доказательства и нет ни одного решающего, достаточно убедительного…

– Нужно, чтоб он почувствовал… – Она подавила раздражение и заговорила почти просительно: – Ведь если ты ему скажешь, никакого толку не будет. Твоя манера говорить так или иначе выдаст твою неуверенность. Он и не подумает сдвинуться с места, и все равно волей-неволей придется обращаться в полицию.

– Ты ничего не знаешь. Ты не говорила с ним один на один и потому еще можешь питать какие-то иллюзии. Ты бы хоть посмотрела, как он работает языком и как он работает ножом!

В тот же момент, как бы в ответ на мои слова, из кабинета донеслось тупое «бряк», словно что-то грузно рухнуло на пол. Впрочем, слово «рухнуло» было подсказано мне расцвеченным надеждой воображением: когда человек падает в обморок, звук получается более сложный. Скорее, подумалось мне, это с высоты человеческого роста упала сама собой кипа толстых томов. Но поскольку мой гость не свалился, а все же что-то произошло, я ощутил замешательство. Лицо жены окаменело.

– Решающее доказательство будет, – проговорила она. – Я сейчас обойду верхние этажи и все узнаю.

– В этом нет необходимости. А вот удостовериться, тот ли это самый человек, пожалуй, стоит. Имя его нам известно – Танака Итиро, остается только поглядеть внизу таблички на почтовых ящиках.

– Ничего не выйдет. Жильцы с третьего и четвертого этажей табличек почему-то не выставили. Да ты не беспокойся, там всего, кажется, две квартиры, так что я быстро…

– Понимаешь, кто его знает, что это за женщина… Если она его сообщница, то такая, наверное, наглая тварь…

Из кабинета вновь послышался странный звук – на сей раз долгий, но прерывистый, словно волочили по полу мой ящик с картотекой или стенные часы. Поскольку истолковать этот звук было трудно, он казался особенно зловещим и угрожающим.

– Да, это надо прекратить. Рисковать нам совершенно незачем.

– Рисковать?

– Раз уж у него хватило бесстыдства, чтобы решиться на это… он не представлял, какая его ожидает ловушка… и тогда, например… – Я нес околесицу, сам не зная толком, что хочу сказать, прислушиваясь к новой мысли, всплывающей у меня в сознании. – Конечно, такая штука… это уж вряд ли, я думаю, но…

– Что – вряд ли?

– Я хочу сказать… Предположим, например, этот тип явился сюда для того, чтобы установить некое алиби… По телефону говорила не сама его жена, а ее голос, записанный на пленку… Магнитофон включается часовым механизмом… Понимаешь? Он убил свою жену и, чтобы установить алиби…

– Как же здесь может получиться алиби?

– Очень просто. Раз она была жива и звонила по телефону, когда он уже сидел у нас в прихожей.

– Да нет, я не об этом. Как магнитофон с часовым механизмом может крутить номерной диск у телефона?

– И то верно… – произнес я немного разочарованно. – Действительно, чтобы позвонить по телефону, кто-то должен набрать номер…

– Вот есть у тебя один недостаток – очень уж ты мнителен. А на самом деле бояться и ломать голову нечего, все обстоит очень просто. Например, только эта женщина собралась выходить, как у нее схватило живот, или ее ударило током от стиральной машины, или она поскользнулась на цементе у себя в прихожей…

Возможно, я мнителен. А может быть, это у нее не хватает воображения. Во всяком случае, мне очень хотелось поспорить с нею, но было не время для семейных разногласий. Как раз в эту минуту шум перетаскиваний, доносившийся из кабинета, был заглушен звуками падения. По всем признакам демонстрация мощи душевнобольного была в самом разгаре.

– Он там, видимо, рвет и мечет.

– Под зеркалом лежит гаечный ключ. Сунь в карман.

– А ты тоже будь осторожна, не зарывайся слишком…

Жена кивнула мне, оправила воротничок и крадучись пошла по коридору. Подождав, пока входная дверь закрылась за ней, я направился было в гостиную за гаечным ключом, но тут грохот внезапно прекратился и наступила мертвая тишина. Я моментально помчался в кабинет. Меня подгоняло нетерпение, как будто если я сейчас, сию секунду не захвачу его на месте, то навеки упущу случай сорвать маску с этого оборотня…