в белорусскую, ни в малорусскую диалектную зоны, и в то же время они испытывали постоянное влияние со стороны обоих наречий, что придает им переходный характер.

Русский литературный язык — носитель общерусского единства

Очевидно, что само по себе выделение восточнославянских диалектов не означало распада общерусского единства. Диалекты, даже достаточно удаленные друг от друга, могут функционировать как части единого языкового пространства при условии сохранения его культурной связности. Так, Германия и Италия, несмотря на диалектную пестроту и многовековую политическую раздробленность, сохраняли внутреннюю культурную связность, что позволило удержать диалекты в едином языковом пространстве.

В восточнославянском мире ситуация оказалась сложнее. После распада древнерусского государства русские земли развивались в разных культурных контекстах, и это оказало свое воздействие языковую эволюцию.

Если с точки зрения «чистой» диалектологии (то есть без учета культурных факторов) восточные славяне разделились на три крупные языковые группировки, то с точки зрения культурной выделилось две зоны — восточная и западная. Восточная совпадает с великорусским ареалом, Западная включает белорусскую и малорусскую зоны.

Языковые процессы на западе и востоке Руси в «послекиевский» период развивались неодинаково, что стало поводом для конфликтов на языковой почве уже в Новое время.

Восточная Русь долгое время развивалась в условиях относительной изоляции от западного мира, что делало европейские влияния на язык сильно ограниченными. Татарское иго оказало на великорусские говоры весьма незначительное воздействие, так как власть татар носила сугубо внешний военно-политический характер и практически не затрагивала культурной сферы. Отсюда — очень небольшое количество тюркизмов в русском языке (таможня, деньги, сундук, базар, сарай и прочие).

Православие оставалось основой восточнорусской идентичности, а значит, вплоть до реформ Петра сохранялось мощное церковнославянское воздействие на письменный язык.

Еще раз подчеркнем, что сам церковнославянский воспринимался не как отдельный, «чужой» язык, а как органическая часть русской письменной традиции, ее «высокий» стилистический регистр.

Недаром в источниках этот язык нередко именуется «славенороссийским», что подчеркивает его укорененность в русской традиции.

В петровской России начинается ослабление церковнославянского влияния и инфильтрация заимствований из европейских языков. Поскольку латынь к этому времени утратила в Европе роль доминирующего «высокого» языка, удельная доля латинизмов была относительно невелика, и многие латинизмы проникали в русский посредством других языков.

Гораздо более значимыми были заимствования из ведущих европейских языков. Так, при Петре было сильно влияние нидерландского языка (прежде всего, в области морской терминологии). Впоследствии значительную роль играли немецкий и французский языки.

Немецкое влияние обусловливалось как географической близостью Германии, так и инфильтрацией в правящую элиту России немецкой аристократии из Остзейского края. О влиянии французского языка — ведущего европейского языка эпохи Просвещения — широко известно. Французское влияние в XVIII–XIX веках порой принимало уродливые формы: можно вспомнить комедии Фонвизина, высмеивавшие «галломанию» русской аристократии, «француза убогого» из «Евгения Онегина» А. С. Пушкина, а также нелицеприятную характеристику, которую дал Лермонтов в стихотворении «Смерть поэта» многочисленным французским авантюристам, наводнившим Россию.

Наконец, по мере возвышения англо-саксонского мира в качестве мирового гегемона рос и приток англицизмов в русский язык; этот процесс продолжается и сейчас.

Однако «вестернизация» русского литературного языка в Новое время не означала разрыва со старой, допетровской письменной традицией.

Пласт заимствованной лексики накладывался на уже сложившуюся в предшествующий период письменно-языковую основу. Так, несмотря на то, что многие церковнославянизмы были в значительной мере вытеснены из активного лексического оборота и стали восприниматься как архаизмы, церковнославянское влияние на общий строй русского литературного языка, его грамматику и орфографию, оставалось ощутимым.

После октябрьской революции гонения на церковь и реформа русской орфографии еще более ослабили церковнославянское влияние. Однако даже несмотря на это до сих пор многие церковнославянизмы остаются в лексическом обороте, причем не только как маркеры возвышенного, нарочито архаизированного стиля. Часть церковнославянской лексики вошла в повседневную речь, вытеснив собственно русские аналоги и утратив характерную для церковнославянского «возвышенную» стилистическую окраску (такие слова, как время, пламя вместо восточнославянского полымя, враг вместо ворог и прочие){25}.

Кроме того, в отличие от западных славян, которые на протяжении веков подвергались фактически монопольному воздействию латинского и немецкого языков, русский язык не знал подобного монопольного иноязычного (за исключением церковнославянского) влияния.

Это, в частности, способствовало лучшей сохранности у русских собственно восточнославянской и общеславянской лексики, которая у западных славян была в значительной степени вытеснена немецкими и латинскими заимствованиями.

Оговоримся, что это верно в первую очередь для поляков. Чехи, которые несколько веков находились под прямой властью Австрии, воспринимали немецкую культуру как культуру захватчиков. Поэтому в XIX веке, в ходе своего национального возрождения они проводили политику языкового пуризма, максимально очищая чешский литературный язык от немецких заимствований, которые заменялись нередко искусственно сконструированными славянскими аналогами. Хотя, разумеется, полной «чистоты» достичь не удалось, и немецкое влияние так или иначе ощущается как в чешской лексике, так и в грамматике, например, при образовании числительных.

Польский язык принял основную массу латинских и немецких заимствований в период политической независимости и культурного расцвета Польши, потому эта лексика не воспринималась как «враждебная» и органично вошла в язык.

Таким образом, русский литературный язык, сложившийся на почве Восточной, Московской Руси, в наилучшей степени сохранил и развил те культурно-цивилизационные основания, которые были заложены в древнерусский период.

На формирование русского литературного языка сильное воздействие оказал церковнославянский. Кроме того, относительная изолированность от Европы способствовала тому, что западноевропейские влияния, начавшие проникать в Россию в Новое время, не носили такого массированного характера, как у западных славян (в первую очередь, поляков). Это, в свою очередь, способствовало лучшей сохранности восточнославянской и общеславянской лексики.

Языковая полонизация Западной Руси

Языковая ситуация в Западной Руси, частью которой является и Белоруссия, развивалась по кардинально иному сценарию. В отличие от Московской Руси, которая в послемонгольский период долгое время развивалась в относительной изоляции, Западная Русь достаточно рано начинает испытывать на себе цивилизационное тяготение Запада посредством Литвы и Польши, под властью которых оказались западнорусские земли.

В целом, нарастающее влияние Запада — доминанта цивилизационного развития православного мира уже со времен поздней Византии. Если в раннее Средневековье цивилизационный баланс между христианским Западом и Востоком находился в равновесии и даже склонялся в пользу последнего, то впоследствии он резко смещается в сторону Запада.

Православный мир терпит цивилизационную катастрофу, связанную с гибелью Византии, а также вторжением восточных орд на земли других православных народов (монголо-татары на Руси, османы — на Балканах), следствием чего становится длительная культурная стагнация и упадок. Западный мир, напротив, вступает в полосу бурного культурного, технологического и экономического развития, превращаясь в цивилизацию глобального масштаба. Поэтому для православных