Может, и глупо было выкладывать все Таггарту, но, с другой стороны, парень явно не дурак, и сам все сообразит утром, как только успеет маленько оглядеться. Ведь старая arrastra все еще стоит рядом, и совершенно очевидно, что никто не станет задерживаться в каньоне надолго, если только не нашел золото, причем целую кучу.

В сорока милях от рудника Святых Отцов Пете Шойер осторожно приподнялся из-за груды скал и оглядел залитую лунным светом пустыню. Конь все еще стоял на привязи там же, где и час назад. Теперь Шойер окончательно убедился, что поблизости никого нет.

Позади него, в расщелине, лежало тело Марка Биллингса, последнего члена отряда, выступившего из Кроун-Кинга. Еще три дня назад с Шойером оставалась тройка добрых помощников. Все остальные испугались и повернули вспять, едва лишь погоня вступила на индейские земли. Вскоре смельчакам пришлось ввязаться в долгую и изнурительную битву с апачами. И вот результат: в живых остался только Шойер. Первого из них убили в седле. Остальные залегли в какой-то пещере и целый день оборонялись от наседавших краснокожих. К вечеру еще один человек был убит, а Биллингс ранен.

Ночью Шойер умудрился выскользнуть из пещеры, и с Биллингсом на плечах взобрался на утес. Шойер был крепко сбит, обладал богатырским сложением и неимоверной силой, поэтому веса Биллингса он даже не почувствовал:

Укрывшись в пещере, отряд бросил своих коней, Шойер боялся, что их обнаружат апачи. Но этого не произошло. Только один оказался убит шальной пулей.

Пете Шойер понимал, что попал в ту еще переделку. Вообще-то на протяжении всей своей нелегкой жизни он многократно оказывался в экстремальных ситуациях, но на этот раз, чтобы уцелеть, да еще поймать преступника, требовалась вся изобретательность, весь его огромный опыт бойца.

Порывшись в седельных сумках, он собрал припасы и патроны, равно как и фляги с водой. Прихватил и запасное ружье. Вместе с раненым товарищем Пете пустился в дорогу. Но вскоре апачи опять настигли их и убили лошадь Биллингса. Завязалась кровопролитная битва. Шойер снова ухитрился спастись и вытащить с собой Биллингса, который был уже безнадежен, потому что получил еще две пули. Теперь, когда он умер, Пете остался совершенно один.

Остаток дня и часть ночи он провел среди скал, выжидая. Запасы воды медленно таяли, зато окончательно выяснилось, что апачи то ли вовсе убрались, то ли мешкают, пока не придет подкрепление. Поэтому, так и не увидев ни одного из них, Шойер сел на коня и поскакал дальше. Биллингса оставил возле высохшего ручья, где тот скончался. Оружие его Пете забрал с собой.

Продвигаясь вперед, он пускал в ход всю свою ловкость, чтобы скрыть следы и сбить погоню с толку. Поразмыслив, Пете с угрюмым одобрением признал, что во всех его бедах есть немалая доля вины Таггарта, который ухитрился привлечь внимание индейцев к преследователям. Апачи явно ждали тех, кто пойдет следом за беглецом.

Стараясь держаться в низинах, поросших меските и окотилло, охотник за людьми пробирался на юг по направлению к маячившей впереди горе Рокинстрау.

Именно в тот день, когда Сванти появился в каньоне с часовней, его враг окончательно убедился в том, что избавился от апачей, зато и сам потерял след своей жертвы.

В поисках пропавшего следа, он рыскал взад и вперед, но безуспешно. Двумя милями севернее Соленой речки след просто оборвался. Правду сказать, Шойер и так уже два дня сомневался, за тем ли он гонится, поскольку отпечатки копыт немного отличались от тех, что были раньше. Словом, опытного следопыта не покидало весьма неприятное чувство, будто его водят за нос.

Переправившись через Соленую речку, он несколько миль проехал вдоль берега, однако не нашел ни малейших признаков, что через нее переезжал еще кто-нибудь, кроме отряда апачей. Индейцев было не меньше дюжины. Шойер не сомневался, что это те самые апачи, с которыми он сражался, только теперь они получили подкрепление.

А Сванти Таггат исчез. Образно выражаясь, испарился в лица земли.

Зато апачи не испарились.

Стоя на неровном уступе пика Индейских Жен, Пете изучал местность, а заодно и обдумывал, что делать дальше.

Пора было пополнять припасы. Ближайший пункт — Глоуб, и если Таггарт отправился на юг, то искать его надо в первую очередь именно в Глоубе. Поездка туда выгодна и в другом отношении, потеряв цель преследования, апачи успокоятся и прекратят погоню. Спрятав бинокль в сумку, Пете вскочил в седло. Через несколько минут из каньона, расположенного как раз там, куда только что он смотрел, выехал Сванти Таггарт.

Шойер еще довольно долго осматривал раскинувшуюся перед ним пустыню. Ее избороздило множество оврагов, каньонов, по большей части поросших густой растительностью. Он прекрасно понимал, что беглец мог спрятаться где-то здесь, рядом и, возможно, уже залег в засаде, чтобы разделаться со своим преследователем.

Офицером полиции Пете стал лишь потому, что за поимку преступника в те времена хорошо платили. Всякая мелкая рыбешка его не интересовала, разве что в качестве осведомителей. Сфера его служебного рвения распространялась лишь на тех, за кого была обещана большая награда.

Он никогда не убивал людей просто так, забавы ради — это ему не доставляло никакого удовольствия. Однако убить человека для него значило примерно тоже, что пристрелить койота, перепелку или песчаную крысу. Мальчишкой сражался он в Техасе с команчами. Там стал метким стрелком и научился мастерски использовать индейскую тактику боя и манеру выслеживания противника.

Сам он против Таггарта ничего не имел, но за беглеца, живого или мертвого, назначили пять тысяч долларов, нельзя же было упустить такой куш. Деньги обещали выплатить братья Беннеты. Если бы Шойеру удалось доставить к ним Таггарта живым, то они все равно вздернули бы его. Но везти пленника через безводную пустыню, кишащую краснокожими, дело довольно-таки хлопотное.

Многие охотники за людьми предпочитали доставлять свою добычу мертвой. Пете этого не любил: так утомительно каждый день грузить тело в седло, а если учесть жару… Просто непрактично. Более того, доставит он пленника живым — тот может снова сбежать. И тогда за него опять назначат награду и можно будет снова его ловить. Однако все весьма резонные соображения не помешали Шойеру к тому моменту, о котором идет речь, отправить на тот свет уже девять человек, не считая индейцев.

Будучи натурой прямой и, в определенном смысле, бесхитростной, Пете не мог сказать, что руководствуется какой-либо жизненной философией. Он, верно, и слов-то таких не слышал, а если бы и услышал, то все равно не понял бы. Мотивов своих поступков не скрывал — охотился на людей точно так же, как охотился бы на бизонов, если бы за это больше платили. Охота была его стихией. Всю жизнь он за кем-то гнался, кого-то подстерегал — кроликов, оленей, антилоп, львов, медведей, бизонов, а теперь вот и людей.

Начало всему положил случай. Однажды в ковбойском лагере, где Шойер работал, остановился проездом судебный исполнитель и объявил, что голову преступника, которого он выслеживает, живого или мертвого, оценивают в пятьсот долларов. Мгновенно подсчитав в уме, сколько надо вкалывать по тридцатке в месяц, чтобы заработать такую сумму, бывший солдат Пете пришел к выводу, что ошибся в выборе профессии.