В группе у Африкана было человек двадцать слушателей, разного возраста. Мужчин – больше женщин. Некрасивых женщин больше, чем красивых. Умных мужчин больше, чем умных женщин. Умных (вне зависимости от пола) – меньше, чем глупых. Человека четыре по-настоящему талантливых, их Африкан уважал, сильно не задирал. Даже пил с ними несколько раз. Основная масса слушателей – ни то ни се. Может, выйдет толк, а может, нет. Скорее всего, нет. Несколько откровенно тупых товарищей. И еще один человек – Юрий Попов.

Этим утром Африкан понял, что, во-первых, ненавидит Юрия Попова, потому что тот – воинствующая бездарность. Графоман. Такого хоть дустом трави – все равно сценарии писать будет. Попову было тридцать (всего-то на восемь лет младше Африкана) – но сколько гонору, сколько пафосу…

И во-вторых и в-главных, Африкан вдруг осознал истинную цель своих занятий.

Он ведет этот семинар для того, чтобы в мире было меньше дерьма. В смысле – меньше отвратительных фильмов, от которых уже тошнит всех зрителей. Это его, Африкана, миссия: доказывать всем бездарностям, что они – бездарности и потому не имеют права соваться в мир Большого Кино.

Все началось с того, что этот самый Попов написал очередной сценарий, на историческую тему. Этот опус как раз сегодня утром разбирали, всем курсом.

Сценарий на тему Древней Руси (нехило замахнулся паренек, да?). Князь Владимир, старцы, святые угодники, громокипящие речи, любовь а-ля Ромео и Джульетта… Примерно такие диалоги: «Люб ты мне, светлый князь…», «Томилась без тебя моя душа, Рогнедушка!», «Веди нас, пресветлый князь, ворогов бить!» Аж скулы сводило от этих пустых, пышных фраз.

– Юра, вы зря потратили время на этот сценарий, – сдержанно произнес Африкан.

– Почему? – спросил Попов – высокий, нескладный, белобрысый, всем видом – неудачник, или, как сейчас принято говорить, – лузер.

– Да, почему, Денис Владимирович? – спросили и другие слушатели.

– Потому что его у вас никто не купит, – издалека начал Африкан. – Бессмысленно делать то, что бесполезно.

– Но такая тема… Разве можно ее назвать бесполезной? – вспыхнул Попов.

– Тема – замечательная. Нужная. Красивая. Интересная. Но это грандиозный проект. Дорогой. Вы прикидывали бюджет вашей будущей картины? Во сколько встанут натурные съемки, декорации, массовки, костюмы, спецэффекты, грим, наконец?.. Только серьезная киностудия возьмется за такой фильм. И, если киностудия за него возьмется, она доверит написать сценарий только своему сценаристу, проверенному и известному. Вы – пока никто и ничто, – жестко произнес Африкан. – Кино – это большие деньги. Рисковать ими никто не собирается.

– Даже если мой сценарий лучше, чем у известного сценариста? – уже побледнел Попов.

– Дорогой мой, это бред. Известный сценарист априори напишет лучше вас… На то он и известный сценарист.

– Но если я со всей душой, ночами не спал… – дрожащим голосом, упрямо возразил начинающий гений. – Я писал и плакал!

– Ну и что. Хоть обрыдайтесь. Ваши слезы на качество продукта никак не повлияют.

– Это несправедливо, Денис Владимирович! – крикнул кто-то из зала. – Такую ерунду снимают…

– Так не будем увеличивать количество этой ерунды! – торжественно произнес Африкан. – Теперь по сути, о самом вашем сценарии, Юрий. Он пустой. Много пышных фраз, патриотических воплей… Характеры героев ходульные, плакатные. Это неживые люди! Сюжет провисает. Экспозиция непомерно затянута. Я вас уверяю – зрители и полчаса не высидят перед экраном.

– Откуда вы знаете?

– Откуда? Оттуда. Я этим уже много лет занимаюсь, – оскалил зубы Африкан.

– Но вы специалист по мелодраме… А я написал сценарий исторического фильма! – и не думал уступать Попов.

– А какая разница – боевик, мелодрама, комедия, историческое полотно… Главное – фильм должен быть интересным! Закон один – нет жанров, кроме скучного! Графоманов и так хватает… – Африкан обвел взглядом зал. Часть семинаристов была на стороне Африкана, часть – в основном те, кто на уровне Попова, – возмущенно переглядывалась.

Они хотели сладкой лжи? Не дождутся…

Попов вдруг опять покраснел. Задышал громко. Потом схватил свою сумку и выбежал из аудитории.

Слушатели зашумели:

– Зря вы так, Денис Владимирович…

– Прямо в глаза графоманом назвали!

– Ладно, забыли, – нетерпеливо произнес Африкан. – Кто следующий? Полоскова? Все читали Полоскову?..

Обсуждение пошло своим чередом. Но до конца занятия Африкан все еще ловил негодующие взгляды. В основном, конечно, негодовал женский пол. Жалостливые они, женщины…

И наиболее жалостливые – это те, которые самые страшненькие. Красоты нет, так добротой решили мир взять… Лицемерки. Красивые – те честнее. О себе больше думают.

Африкан видел женщин насквозь. «Эх, было бы куда лучше, если бы у баб мозгов вообще не имелось», – подумал он, глядя на Филонову – молодую, очень эффектную девицу. Она нравилась Африкану, но он прекрасно понимал, что стерва Филонова обдерет его как липку, если он вздумает завязать с ней отношения. И мало того что обдерет, так еще и унизит, в ногах ползать заставит, душу выпотрошит… У Африкана было звериное чутье – он знал, какая женщина чего хочет от мужчины. И тех, что вроде Филоновой, сторонился.

Филонова, заметив взгляд Африкана, безмятежно улыбнулась. Потянулась слегка, выгнув грудь, зачирикала что-то там карандашиком в блокнотике…

В час семинар закончился, слушатели разошлись.

Африкан, распаленный мыслями о Филоновой, наглядевшись на других девиц в аудитории – уже в летнем неглиже, вышел на улицу, достал сотовый.

– Алло, – нервно отозвалась Зина.

– Алло, Зина? Зина, я сейчас приеду.

– Вот еще!

Кажется, Зина была слегка под градусом. Она любила немножко выпить красного винца, без повода. Типичная женщина! От вина Зина становилась истеричной. Уж лучше бы на водку перешла…

– Что это значит, Зин? – жестко произнес Африкан. – Я сейчас приеду, и все тут. Мы договаривались. Еще два свидания мне полагаются, за апрель. Завтра, между прочим, первое мая уже!

– Самец! – с ненавистью произнесла Зина. – Африкан, ты не человек, ты животное. Ты приезжай, да… Но не для того. Мне надо с тобой поговорить. О-очень серьезно поговорить!

Африкан нажал на кнопку отбоя. Оглядел улицу, оценивая дорожную ситуацию. Вроде пробок нет. И махнул рукой, ловя частника:

– Друг, довези до Волочаевской… Двести рублей.

– Четырэста.

– Двести пятьдесят.

– Трыста.

– Двести пятьдесят, – Африкан был непреклонен.

– Садысь… – смирившись, уныло произнес бомбила.

Через полчаса Африкан был уже у Зины.