Его губы соприкасаются с моими, и стон врывается в его приоткрытый рот в тот момент, когда язык проникает в меня. Он поглощает меня, а я разочарована от того, что меня настолько сильно влечет к Пенну. Я кусаю его нижнюю губу и ощущаю металлический привкус теплой крови. Руки сжимают край его футболки в попытке найти дырочку на груди и заполнить ее пальцами. Он сжимает мою шею, словно лев приручает свою львицу, и поцелуй становится глубже. Второй поцелуй не имеет ничего смущающего или обещающего. Мы уже не те дети, не те наполненные надеждой люди. Стукаемся зубами, но не хихикаем или останавливаемся. В то же самое время создается впечатление, что мы все еще стоим у того мусорного бака. Просто стали мудрее и злее.

Меня никто и никогда так не целовал. Ни он, ни кто-либо другой.

Губы отдаляются от моих, и проходит несколько секунд, прежде чем я понимаю, что произошло.

– Самая редкая вещь в мире не должна принадлежать обычной сучке. Надеюсь, что ты не сохранила для меня все свои первые разы, потому что они мне не нужны, – шепчет он в ухо, и мои глаза открываются. Пенн кладет что-то в задний карман и уходит прежде, чем я успеваю послать его или пожелать сдохнуть.

Уже у двери он оборачивается. Змеиный взгляд говорит сам за себя. Он как-то сказал, что не хочет быть моим другом. Сейчас он готов стать моим врагом.

– Рад повидаться с тобой, сестренка. – Дверь захлопнулась прямо передо мной.

Рука инстинктивно тянется к камешку на шее.

Но его нет.

Как в любой семье, в нашей тоже есть постоянная рутина, которая редко меняется и практически не затрагивает меня.

Каждый день Мелоди забирает со школы Бейли, они едут в балетную студию, отец приходит с работы около шести. Это означает, что у меня есть около четырех часов, чтобы не столкнуться с придурком, живущим теперь со мной под одной крышей. Я голодна, хочу пить и постоянно тянусь к подвеске, которой больше нет. Слоняюсь туда-сюда по комнате, переписываюсь с Блис и Эсме, позже решаю сделать запись в черном ежедневнике.

Запись #1298:

Грех: Пробралась в комнату Пенна, пока он принимал душ, и украла карандаш (Кто ими вообще пользуется? Ему пять лет?). Проводила по клитору и мастурбировала им. Положила обратно в пенал.

Причина: Идиот вошел ко мне, когда я была голая. Специально. И мне это понравилось.

Временами, после общения с друзьями, я залипаю в «Молодых мамочек». Очнулась, когда дверь комнаты мягко открылась.

– Милая, ужин почти готов, – пропела Мел с той стороны. Я закрыла глаза, не желая видеться с ним. А особенно после того, как он видел меня обнаженной, поцеловал и заставил соски затвердеть, а потом сказал, что ему ничего от меня не нужно.

– Иду. – Я переоделась в суперкороткие шорты и топ. Хочу создать впечатление, что меня не тронуло все это и наш поцелуй не означает, что я его хочу.

Мел и Бейли на кухне. Бейли нарезает овощи, а мама маринует куриную грудку. Они болтают о балете, я прислоняюсь к краю стойки, игнорируя ощущение того, что я здесь лишняя.

– Привет, Бейлс, как дела в школе?

– Отлично. У нас новая учительница, и она разрешила использовать лабораторию после уроков под ее присмотром. – Сестра улыбнулась во весь рот, демонстрируя брекеты. На каждой руке болтается цветной браслет, как ЛГБТ флаг. Однажды она расцветет в полную силу, но пока еще просто бутон.

– А ты как?

Я вспомнила о директоре Причарде и последнем визите в его офис. О новой классной комнате, о сообщениях, разрывающих мобильник.

– Круто, – улыбнулась я в ответ, но глаза уже бегали в поисках Пенна.

– Отнеси это папе, пожалуйста. Он на веранде, – сказала Мел, не отрывая взгляда от курицы.

Я взяла тарелку с курицей и направилась в сторону веранды, игнорируя нарастающее ощущение тепла на лице. Мой отец и Пенн стояли около гриля, я поморщилась. Мать даже не намекнула о его присутствии. Папа переворачивал стейки щипцами, в руках было пиво, и они вели непринужденную беседу.

Отец пьет пиво с ним? Отлично. Пенну всего восемнадцать, но это неудивительно, родители и мне разрешают пить вино в их присутствии. Они убеждены, что если позволить употреблять алкоголь под строгим контролем, то у подростка не сорвет крышу, когда он сам доберется до выпивки. Я никогда не напивалась на вечеринках. А трезвость делает любую вечеринку немного скучной.

Я открыла стеклянную дверь и замерла.

– Я не привык доверять парням с разбитыми костяшками, когда они находятся слишком близко к моим дочерям. Но моя супруга любит что-то исправлять, и с тех пор я стал ее проектом, так что было бы справедливо вернуть должок. – Пенн смотрел на отца с любопытством.

– Я ценю вашу помощь, сэр, но меня не надо чинить. Я не сломан.

– Ты через многое прошел, – продолжил отец, – это нормально – не разбираться со всем своим дерьмом в восемнадцать.

– Не стоит волноваться о моем дерьме, – ответил Пенн. – Я был бы благодарен, если бы никто не узнал, что я живу здесь. Это не мой район, а я новый принимающий в команде Лас-Хунтас. Моя стипендия будет под угрозой здесь.

– Если станешь выпускником школы Всех Святых, это положительно скажется на твоем заявлении в колледж.

– Уже слишком поздно переводиться. Я капитан команды соперников, у меня нет шансов, что я впишусь в школу Всех Святых. Кроме этого, у них уже есть принимающий, хоть он и придурок

Смешок вырвался из меня, но я быстро скрыла его. Они все еще не знают, что я здесь.

– Итак, ты живешь в моем доме и не прикасаешься к дочерям. Даже не пытайся, мальчишка. Хочешь совет? Эти щипцы, – папа поднес их прямо к лицу Пенна, – они подходят не только для стейков.

– Не обижайтесь, сэр, но одна из ваших дочерей слишком маленькая для меня, а другая слишком Дарья. – Я ощутила, как его слова лентой затягиваются на горле. Не думаю, что отец заметил угрозу в его голосе, но я все поняла. Отец, в отличие от Пенна, не заметил моего присутствия. Эти слова были адресованы именно мне.

– Что это значит? – спросил папа.

– Я думаю, что вы поняли значение моих слов.

Пенн повернулся и одарил меня ухмылкой.

Эти глаза видели меня голой сегодня утром. Эти губы ласкали меня, а затем приказали исчезнуть.

Я помню, что Виа была прекрасна, это напрягало меня, но я не припомню, что она была настолько красива. Ни один парень не цеплял меня до такой степени. Никогда. Даже если я соберу всех бесчисленных красавчиков, возьму их лучшие черты, то все равно не получится никого, даже отдаленно напоминающего Пенна. Из гадкого утенка он превратился в черного лебедя.

– Курица, – прошептал Пенн. На лице появилась улыбка, слишком расчетливая для молодого парня. Он бросил сигарету в урну, не сводя с меня глаз. Где он обучился этой искушенности?