Всю прошлую неделю я пересмотрела штук десять комедий. Какие-то смешные, какие-то не очень, какие-то черно-белые… И каждый завтрак он просил пересказать смешные моменты и почему они смешные.

Да потому что!

Первые три фильма я вообще пропустила. Нудятина. Когда поняла, что он будет спрашивать, стала записывать. Так зарабатывать баллы оказалось легче. С другой стороны, он помнил все эти комедии наизусть! Спрашивал меня про сцены и почему мне с них не смешно. Ну так не смешно. Почему?

Да потому что!

Теперь вот совместный просмотр КВН в выходные. А я как дура пытаюсь понять что тут смешного, над чем немец может хихикать?

— «Выпускники режиссерского факультета ВГИКа требуют 100 миллионов долларов на развитие их факультета, иначе они будут переснимать советские фильмы один за другим все хуже и хуже».

Профессор опять засмеялся, я поморщилась. Он не только смеялся над несмешными вещами, но еще и делал это сдержанно, сухо. Ну то есть видно, что ему смешно, но не заливисто.

— «В наши разработки вкладывается много денег, а там где много денег всегда есть армянские учёные».

И снова он засмеялся. Над чем? Что тут смешного?

— «— Вы вообще Толстого читали? — А че он в Твиттере есть?»

Эту шутку я поняла и наконец-то с чистой совестью хихикнула. Профессор мгновенно поставил телевизор на паузу и спросил:

— Что тебе здесь показалось забавным?

— Как что? А я читала Толстого. Ну не всего, но уже прилично. Как раз до Анны добралась.

Фрицу мой ответ не понравился. Вот сыч, умеет же шутку испоганить.

— «В институте имени Баумана подрались два математика. Они что-то не поделили».

— «Аспирант Иванов плохо защитил кандидатскую и ушёл защищать родину».

— Не смешно? — спросил профессор.

Я помотала головой.

— «— Я люблю вас, королева! — Но тебя могут посадить в тюрьму! Вот тебе перепелиные яйца! — Зачем? — Перепили ими решетку!».

Захохотала, вспомнив маленькие пестрые яички, которые помогала чистить Гансу к завтраку, и тюремную решетку. Оборжаться.

— Всё понятно, — вдруг припечатал фриц и стал переключать каналы, пока не дошел до Камеди.

— «Германские порноактеры устроили висячую забастовку».

Я хихикнула, быстро скосила глаза на фрица и заткнулась.

— «— Дочь, представь нам своего избранника. — Это Алик, он модный московский шиномонтажье».

Не сдержалась и засмеялась в голос! Что я дизайнер, что Машка спец по херам. Оказывается и у парней новые названия профессии.

— «Наконец-то летнее утоление жажды слабоалкогольными прохладными напитками можно заменить полномасштабным осенним запоем».

В общем, я уже не обращала внимание на профессора, ржала в голос.

— «15000 симпотичных ребят и Ксюша Бородина отправляются в Сибирь строить дорогу. Смотрите новое реалити шоу "Бам-2"»

— «Продаются сперматозоиды. Условия поставки — самовысос».

Тут поперхнулась и заткнулась.

— Что, не так смешно? — ухмыльнулся фриц, прям готовящийся задать мне следующий вопрос, что же меня тут не рвет на части от хохота.

Но следующая шутка тоже подпортила ему веселье:

— «Какую мягкую игрушку лучше подарить любимой девушке? — Любимой девушке лучше подарить твёрдую игрушку!»

— Не сегодня закончим. Можешь наслаждаться свободным днем.

Он встал и направился в свой кабинет, а я растерялась.

— А чем я буду заниматься?

— Чем хочешь. Мне нужно отъехать в Академию, поэтому продолжим с шутками позже.

Заниматься то мне было нечем, но его по ходу это не колебало.

Я дождалась, когда немец уйдет, и сразу же пошла на половину мутер.

— Андрэ уже ушел?

Я кивнула.

— Выходной мне дал, а я не знаю чем себя занять.

— У меня тоже сегодня выходной, так что пойди помоги Гансу. Заодно и займешься.

Мутер кинула меня на Ганса, а тот оказался прикольным старикашкой. После очередной полировки серебра, я совратила его на игру со мной в картишки. Сначала выигрывала, но Ганс размялся, быстро сообразил, и биться стало сложнее, но интереснее.

Я внимательно следила за выбывающими картами, чтобы вычислить какие могут быть у него на руках.

— А давай для интереса играть на деньги? — в азарте предложила я.

— У тебя еще не отобрали?

Надула губы и помчалась в комнату за сбережениями. Но сыграть больше не получилось. Вернулась мутер, мы накрыли чай с пирожными в столовой, когда прозвенел звонок.

Гости в нашем доме были нечасто, и по раз и навсегда заведенному расписанию. Немец пользовался своим ключом. Всяких рассыльных наверх не допускал консьерж.

Так что звонок нас всех встревожил.

— Ганс, выйди, посмотри.

Он чуть склонил голову и исчез в прихожей. А через пять минут в столовую во всем шик-блеске влетела молодая шалава, окинула нас с мутер пристальным взглядом и заявила:

— Я к Андрею.

— Кто вы?

— Его невеста!

* * *

Я думала мутер будет побойчее, но кажется, онемение напало на всех нас, кроме гостьи.

— Андрей не говорил обо мне? Не удивлена. Я просила переехать его ко мне, но он так заботится о вас, Аделаида Марковна. Он такой добрый и чуткий…

— Кто? Андрэ?! — наконец отмерла мутер, и в ее голосе прям ощущались язвительные нотки.

Вот уж точно, обозвать фрица чутким, как в колодец плюнуть.

— Я решила не давить, а дать ему познакомить нас. Аделаида Марковна, Андрей… он дома?

— Нет. Уехал в академию.

— Оу-у-у, — разочарованно протянула невеста-тили-тесто. — Как же… Я была уверена, что в воскресенье он будет дома!

И вот попала она в сердце мутер, та тоже отчитывала фрица за вечную тягу к работе.

— Вы можете подождать. Полагаю, что Андрэ долго там не задержится. Присаживайтесь. Ганс, накрой… ммм…

— Марина. Марина Игоревна Горская. Кандидат. Диссертацию защищала у Андрея Оттовича, — улыбнулась Марина.

— Бывшая аспирантка? — понимающе протянула мутер.

— Он был самым лучшим куратором!

— Не сомневаюсь.

Ганс уже накрыл для бывшей фрица чайную пару и разлил по нашим чашкам горячий чай. Мутер всегда пила кипяток и запрещала разбавлять. А я все никак не могла привыкнуть и обжигала губы, вот и сейчас дёрнулась и застонала, отставляя горяченную чашку.