С улицы послышался шум подъехавшего автомобиля. Небрежно отстранив стоявшего в дверном проеме автоматчика, в вестибюль вошли несколько человек. На них тоже были маски, довольно нелепо смотревшиеся в сочетании с деловыми костюмами и галстуками. Один из них держал в руке какую-то бумагу самого зловещего и официального вида. Подойдя к барьеру, он сунул этот документ в лицо охраннику.

— Ордер на обыск, — уныло прочел тот. — Ну и обыскивайте на здоровье. Зачем же двери-то ломать? Руки крутить зачем? Уж который раз приходят, и все никак не научатся двери по-человечески открывать…

Человек в деловом костюме не удостоил его ответом. Повернувшись к Чеку, он вперил в него внимательный взгляд блестевших сквозь прорези маски бледно-голубых глаз.

— Вы кто? — отрывисто и властно спросил он. — Сотрудник?

— Да как вам сказать… — замялся Чек. Покосившись на охранника, он увидел, что тот пытается подать ему какой-то сигнал, страшно тараща глаза. Чек поспешно отвернулся, чтобы кто-нибудь из присутствующих, проследив за направлением его взгляда, не заметил этой пантомимы. — Скорее нет, чем да. Я, видите ли, программист, сижу без работы. Вот, зашел узнать, не требуется ли здесь специалист моего профиля… то есть, конечно, не просто так зашел, а по предварительной договоренности… на девять мне назначено… Человек в штатском посмотрел на автоматчика. Автоматчик неохотно съехал с барьера и встал более или менее прямо.

— Так точно, — глухо сказал он сквозь трикотажный намордник. — Когда мы вошли, он разговаривал с контролером.

Штатский посмотрел на охранника.

— А я знаю? — возмущенно сказал тот. — Мы с ним двух слов сказать не успели, а тут эти ваши костоломы. Дверь снесли, шею отдавили… вон, паренька ни за что ни про что помяли…

— Но это не ваш сотрудник?

— Впервые вижу, — равнодушно сказал охранник. «Эге, — подумал Чек, припомнив давнишний разговор с Валентином Валерьяновичем. — Вот тебе и рамки закона!»

— Документы, — снова обратился к Чеку штатский. Чек протянул ему паспорт, радуясь, что тот совершенно случайно оказался в кармане куртки. Когда он вынимал твердую книжицу, проклятая коробка с диском зацепилась и чуть не вывалилась на пол. Чек покрылся холодным потом, но сумел сохранить непроницаемое выражение лица.

Штатский невнимательно пролистал паспорт и вернул его Чеку.

— Вы свободны, — сказал он. — Попытайте счастья в другом месте. Встреча, о которой вы договорились, сегодня, к сожалению, не состоится. Боюсь, что она не состоится вообще.

«Это мы еще посмотрим», — подумал Чек. Он взглянул на охранника и словно наяву увидел эти же слова, крупными буквами написанные поперек его широкой физиономии.

Спрятав паспорт в карман, Чек повернулся и вышел на улицу, слыша, как за спиной возмущенно галдят сгоняемые в кучу сотрудники конторы.

Войдя в комнату, Чек включил свет, подошел к столу и с грохотом скинул на пол остатки компьютера вместе с загромождавшим стол хламом. Внизу немедленно застучал своей клюкой Курьянов. Не обращая внимания на этот стук, Чек сходил в прихожую, принес оттуда купленный с рук «пентиум», торопливо распаковал и установил на очистившемся столе. Это было не бог весть что, но ждать, пока закончится бодяга с обыском, Чек не собирался. В конторе полно посторонних людей, но ему-то никто не мешает работать! Если бы людей, явившихся в офис с обыском, интересовала его скромная персона, он уже давным-давно сидел бы на нарах или в кабинете у следователя.

Порывшись в рассыпавшемся по полу хламе, Чек выкопал модем и подключил его к компьютеру. Теперь аппарат был готов к работе. Чек плюхнулся в старое вертящееся кресло с продранным сиденьем и утопил клавишу включения в сеть.

Пока «пентюх», басовито жужжа и мигая разноцветными огнями, упоенно занимался самоконтролем, Чек содрал с себя сырую куртку, не глядя швырнул ее в угол и закурил сигарету. Щурясь от дыма, он смотрел, как по экрану монитора привычно пробегают цепочки символов.

Где-то на самом дальнем краю сознания родилась и сразу же тихо скончалась мысль о том, что он так и не удосужился купить хоть какой-нибудь еды. Чек не стал горевать по этому поводу: ему было не до того.

Чек чувствовал, что то, чем он намерен заняться, выходит за рамки его полномочий и упомянутые Валентином Валерьяновичем «рамки закона». Добытые им сведения были такого свойства, что даже его каменный шеф крепко призадумался бы, прежде чем дать Чеку «добро» на продолжение исследований.

Начиналось все, как обычно: Валентин Валерьянович вызвал Чека к себе и в присущей ему прохладной манере предложил поискать «что-нибудь этакое» на руководство и сотрудников внешнеторговой фирмы «Кентавр». Такое предложение означало, что «Кентавр» ухитрился оставить отпечатки своих копыт на одной из многочисленных тропинок, которые концерн «Эра» считал своей собственностью, и теперь Чек должен был отыскать в архивах конкурента компромат, с помощью которого всемогущее руководство «Эры» рассчитывало слегка укоротить излишне резвому «Кентавру» ноги. Это была по-настоящему творческая работа, поскольку деловые документы в крупных фирмах составляются таким образом, что, даже глядя на компромат в упор, его легко можно принять за совершенно невинный финансовый отчет. Чеку предстояли недели кропотливого анализа бесчисленных документов и столбцов цифр: доходы, расходы, всевозможные премии, выплаты, зашифрованные стенограммы деловых переговоров… Он не сомневался, что параллельно с ним этой же работой будут заниматься еще несколько человек, но, как правило, искомый компромат первым обнаруживал именно Чек.

Поначалу все шло, как всегда. Чек с головой ушел в работу, время от времени отвлекаясь только на то, чтобы через шефа сбросить показавшуюся ему подозрительной информацию аналитикам из юридического отдела. Как всегда, девяносто девять процентов добытых им данных оказывались ни на что не годными. Тогда на столе у Чека звонил телефон. Чек брал трубку и подносил ее к уху. «Не пойдет», — говорила трубка. Иногда она говорила другое: «Хорошо. Но мало».

«Понял», — лаконично отвечал Чек и вешал трубку.

Потом ему повезло. Лениво, скорее по обязанности, чем в надежде отыскать что-нибудь достойное внимания, просматривая личные дела сотрудников «Кентавра», Чек курил и пил кофе, когда до него вдруг дошло, что он только что своими глазами видел настоящую бомбу. Он торопливо вернулся к привлекшему его внимание досье и перечитал его, вдумываясь в каждую строчку.

Досье было совеем коротким: фамилия, имя, отчество, место и дата рождения, национальность («Ого, — пробормотал Чек. — А я слышал, что пятую графу отменили…»), родители, образование — разумеется, высшее, и, наконец, прежнее место работы — ГРУ Генштаба МО СССР, а потом, естественно, Российской Федерации…

Чек закурил новую сигарету и, чтобы ненароком не запутаться, стал рассуждать вслух.

— Так, — сказал он, безотчетно оттягивая нижнюю губу и щелкая ею, как резиновым жгутом. — Аверкин Николай Андреевич… тезка, значит… Давайте посмотрим, что мы с вами имеем. ГРУ — это, конечно, не зазорно, а наоборот, почетно и достойно всяческого уважения. Хотя ЦРУ почему-то принято ругать. Вот если бы вы, Николай Андреевич, работали в ЦРУ, дело было бы, можно сказать, в шляпе, и разговаривать нам с вами было бы не о чем. Но на безрыбье, как говорится, и рак рыба, так что сойдет и ГРУ. Ведь тут главное что? Главное тут, Николай вы мой Андреевич, что работаете вы теперь не в какой-нибудь фирме, а во внешнеторговой. В командировочки, небось, выезжаете, и не в Узбекистан, не в Беларусь, а куда-нибудь подальше… Да вот тут у вас прямо так и написано… Ну-ка, где оно? Ага, вот, пожалуйста: США, Германия, Япония, Соединенное Королевство, Нидерланды и, опять же, Корея — и не Северная, мать ее, Корея, а самая что ни на есть Южная! Интересно, как посмотрят ваши зарубежные партнеры на то, что вы бывший офицер Главного Разведывательного управления? Косо они на это посмотрят, Николай вы мой Андреевич. Ведь это мы с вами знаем, что вы бывший, а им поди докажи. Может выйти неловкость, как вы полагаете?