Он поднял крышку. В ларчике лежали различные украшения: два кольца – одно с крупным сапфиром, второе с тремя бриллиантами; бриллиантовое ожерелье и к нему серьги. Я не большой знаток ювелирных изделий, но здесь были такие красивые вещи, что я не сомневался, это стоит больших денег.

Немного огорченным тоном, как будто эти украшения пробудили в нем чувство зависти, Карлотти произнес:

– Очень красивые вещи. Какая удача, что сюда не забрался грабитель. Ведь вилла стояла пустая.

Я тут же вспомнил широкоплечего незнакомца!

– А где вы их нашли?

– На туалетном столике. Шкатулка стояла наверху. Подходи и бери.

– Они настоящие? Не подделка?

– Не фальшивка, нет, нет. Тут примерно на три миллиона лир.

Пока он делал опись драгоценностей, которую мне надлежало подписать, я перебирал содержимое шкатулки. Подумать только, все это совершенно открыто лежало на туалетном столике!

Значит, широкоплечий незнакомец никак не мог быть грабителем. Тогда кто он?

Громкий телефонный звонок заставил меня вздрогнуть. Карлотти снял трубку.

– Да? Да-да…

Он еще немного послушал, что-то буркнул и повесил трубку. Перейдя комнату с удивленным выражением лица, он сначала закурил сигарету, а потом уже сказал:

– Получены результаты вскрытия.

Я понял, что он чем-то потрясен. У него был ошарашенный вид. Чтобы как-то прервать молчание, я сказал:

– Ну что ж, теперь вы знаете, как она умерла.

– Да, да, конечно.

Он отошел от телефона. Я понял, что полученное им известие казалось страшно важным.

– Выяснилось что-то еще?

И сразу же почувствовал, что мой вопрос сформулирован слишком резко. Я видел, как Гранди бросил на меня удивленный взгляд. Карлотти поморщился и ответил.

– Да, кое-что выяснилось. Она была беременна.

II

Карлотти закончил осмотр виллы и опрос уборщицы в половине четвертого. Поденщицу я не видел, лишь слышал приглушенные голоса, когда они беседовали на кухне. Я же сидел в салоне, непрестанно курил, и мысли мои метались, как напуганные птицы в клетке.

Итак, Элен была беременна! Если когда-нибудь обнаружат, кого именно она имела в виду, говоря о Дугласе Шеррарде, то для меня это будет последним гвоздем в крышке моего гроба. Я не имел никакого отношения ни к гибели Элен, ни к ее беременности, но разве мне кто-нибудь поверит! Кто поверит, что я не был ее любовником?

Какой же я был непроходимый дурак, что собирался связаться с такой особой. Кто был ее любовником? Я снова припоминал таинственного незнакомца, который накануне что-то искал на вилле. Возможно, это был он? В том, что он не был вором, можно не сомневаться. Ни один грабитель не оставил бы без внимания открытой шкатулки с драгоценностями на три миллиона лир.

Я продолжал перемалывать все это в своей голове, следя за стоящими на камине часами, не забывая ни на минуту, что через полчаса мне придется все объяснять Чалмерсу.

Карлотти вернулся в салон, когда часы на камине показывали 3.45. Мрачным тоном он заявил:

– Есть еще осложнения.

– Да, вы уже сказали.

– Как вам кажется, она могла решиться на самоубийство?

Этот вопрос застал меня врасплох.

– Не знаю. Я ведь говорил вам, что ее практически не знаю. Чалмерс по телефону поручил мне встретить дочь в аэропорту и отвезти в отель. Это было 14 недель назад. После этого я ее почти не видел. Мне о ней абсолютно ничего не известно.

– Гранди предполагает, что ее оставил любовник, и она бросилась со скалы вниз от отчаяния.

– Американки не выкидывают таких трюков. Они слишком для этого прозаичны и практичны. Будьте осторожны, высказывая такую гипотезу Чалмерсу. Вряд ли он придет от нее в восторг.

– Сейчас я говорю не с синьором Чалмерсом, а с вами, – вкрадчивым голосом проговорил Карлотти.

В этот момент в салоне появился Гранди. Он посмотрел на меня с агрессивным видом. Не знаю, почему, но я определенно ему не нравился. Не спуская глаз с Карлотти, я ответил:

– Мне можете высказывать какие угодно гипотезы. От этого не будет ни холодно ни жарко, но будьте особенно осторожны при разговоре с Чалмерсом.

– Понятно. Я рассчитываю на вашу помощь. Все говорит о том, что у мисс Чалмерс был роман. Уборщица говорит, что она сама приехала сюда два дня тому назад. Совершенно одна, но предупредила служанку, что ждет приезда мужа на следующий день, то есть вчера. Служанка не сомневается, что Элен Чалмерс действительно его ждала. Она была очень весела… – Он торопливо добавил, посматривая на меня с некоторой опаской: – Конечно, я все это передаю со слов этой женщины. Но вы сами знаете, в подобных делах женщинам можно верить.

– Продолжайте же, я с вами не спорю.

– Этот человек должен был приехать из Неаполя в половине четвертого. Синьорина сказала служанке, что поедет на машине встречать его на вокзал, и попросила ее еще раз прийти на виллу в девять вечера, чтобы прибрать и вымыть посуду. Служанка ушла с виллы в 11 часов утра. Получается, что за этот промежуток времени что-то помешало мисс Чалмерс поехать на вокзал, или она сама передумала.

– Что же это могло быть?

Он пожал плечами.

– Скажем, она могла получить извещение. У нас нет сведений о том, что ей звонили по телефону. Но это могло быть. Одним словом, она выяснила, что любовник не приедет.

– Это всего лишь предположения. Не советую высказывать их Чалмерсу.

– Надеюсь, в дальнейшем мы будем располагать дополнительными данными… Сейчас же я рассматриваю различные гипотезы. Я все же взвешиваю предположение Гранди: не могла ли она в порыве отчаяния сигануть со скалы?

– Ну, а что от этого меняется? Ее не оживишь. А если это был просто несчастный случай? Для чего звонить во все колокола о ее беременности?

– Суд потребует протокол судебно-медицинской экспертизы, так что все равно не скроешь.

Послышался бас Гранди.

– Я знаю, что мне надо делать – мне надо разыскать этого чертова Шеррарда.

Мне показалось, что ледяная рука коснулась моего затылка. Подавив дрожь, я спросил довольно спокойным тоном:

– Я должен сейчас звонить мистеру Чалмерсу. Что я могу ему сообщить?

Офицеры переглянулись.

– Как можно меньше. Что ведется следствие. По-моему, упоминать о Шеррарде не стоит. Предполагается, что она упала со скалы, когда что-то снимала.

Телефонный звонок прервал его речь. Гранди снял трубку, послушал и взглянул на меня.

– Это вас.

Я взял трубку.

– Хэлло?