– Анджелин сказала, что обед через час.

– Шутишь? Я буду здесь через полчаса!

Она не была уверена, что в таком состоянии прогулки – хорошая идея. Вероника просто решила последовать первому желанию, что пришло в голову.

Она не собиралась бесцельно бродить по острову. Ее путь лежал к главному корпусу больницы, находившемуся относительно недалеко от лагеря. Вероника решила, что это как входить в холодную воду: нужно сразу окунуться целиком, и станет легче. Поэтому если уж она вбила себе в голову, что энергетика в этом месте темная, то нужно было сразу отправиться туда, где негатив, по идее, зашкаливал.

Вот только странное дело… Того эффекта, который она ожидала, не было. Напряжение в этом участке острова не нарастало, и она не почувствовала ничего особенного, миновав металлический забор, окружавший полуразрушенное здание.

Его реставрация была чисто косметической, только с той стороны, которую могли видеть люди из города. С внутренней части острова запустение было более очевидным. Но даже так заброшенная клиника сохранила чуть ли не царский облик. Чувствовалось, что в прошлом это было впечатляющее здание, сравнимое разве что с дворцом.

Только события внутри происходили далеко не королевского уровня.

Вероника как раз собиралась войти, когда услышала шаги за своей спиной. Обернувшись, она увидела Давиде. Гигант не крался к ней, да и агрессивным не казался, однако она все равно вздрогнула. Вероника понимала, что это невежливо, но уж очень он был страшным… В других обстоятельствах она бы сдержалась, однако не на этом острове.

– Простите, синьорина, не хотел напугать вас, – виновато улыбнулся он. Улыбка его краше не сделала. – Здесь небезопасно.

Другой участник проекта его бы не понял, но Вероника давно знала основы итальянского, а специально перед поездкой подучила язык. Свободно изъясняться она по-прежнему не могла, но понимала все, что ей говорили.

– Почему? – спросила она. – Нам сказали… можно везде.

– О, итальянка! – Давиде заулыбался еще шире, демонстрируя желтые зубы. – Тем более не стоит. Они думают, что все тут безопасно, потому что нет опасности…

– Разве это не логично?

– Не всегда. Не всякую опасность можно увидеть! А она есть, даже если в нее не верить.

Сейчас, при свете дня, клиника не выглядела такой уж пугающей.

– Не все относятся к этому месту как к важному. – Вероника указала на граффити, покрывающие обшарпанные стены. – Похоже, много кто не боится!

– О нет, боятся! – рассмеялся Давиде. – Просто глупы, потому считают, что надо показывать, будто нет страха! Но на ночь никто из них тут не останется. Это такое место, оно особое… Остров тысячи слез.

– Я читала историю Либертины, – кивнула Вероника.

– Читала! Нет, синьорина, читать – бесполезно! Ее можно узнать только здесь, потому что ее надо чувствовать. Чем больше ты открыт миру, тем проще чувствовать. Вот те психи, которых сюда присылали когда-то… Они же как дети! Они чувствовали все раньше других. Они видели и слышали то, что было скрыто от обычных людей. Они боялись! Каждую ночь они оставались один на один со своим страхом, а призраки мучали их, чтобы отомстить живым за ту боль, через которую они сами прошли.

– Призраки?

– Да, синьорина, призраки, – уверенно повторил Давиде. – Их полно здесь, на Либертине. Они не могут уйти – и хотят быть услышанными. Несчастные психи слышали их голоса… Злые голоса, взывавшие к ним с того света! Каждую ночь, когда санитары приковывали их к кроватям, призраки склонялись у них над ухом и шептали страшные вещи о загробном мире. О страдании, которое перенесли… Ведь тело умирает, а страдание остается! Либертина пропитана им. Она вся состоит из страдания.

Вероника пыталась держаться за здравый смысл, но и у нее мурашки шли по коже. Не только из-за его слов, но и из-за того, что она чувствовала здесь.

– Может, никто, кроме них, этого не видел, потому что они были сумасшедшими? – попыталась отшутиться Вероника.

– Сумасшедшими их назвали мы. А они просто другие. У них душа открытая, поэтому призракам проще было пытать их… Но и на других они воздействовали. Люди, звавшие себя нормальными, становились здесь другими. Злыми. Они делали то, чего раньше боялись! Один врач поддался этому сильнее других. Он начал делать так, чтобы пациенты умирали при лечении…

– Я читала об этом. Это городская легенда. Ее не подтвердили.

– Зачем подтверждать? Это всегда хотели скрыть. Как и то, что однажды он сорвался. Он начал нападать на всех подряд. Зарезал тогда многих пациентов, потому что они были связаны и не могли спастись. А он всего лишь хотел сделать так, чтобы голоса затихли! Когда сознание вернулось к нему и он понял, что сделал, он поднялся на самую высокую башню… Вот на ту, синьорина! – Давиде указал на острую крышу, возвышавшуюся над ними. – Он спрыгнул вниз. Умереть хотел, чтобы остановить страх и боль! Но ему не позволили. Упав с крыши, он был еще жив. Он лежал на земле, парализованный, и видел тех призраков, о которых твердили его пациенты. Они приближались к нему, а он не мог даже крикнуть. И призраки утащили его, живого, под землю, чтобы он никогда не смог покинуть Либертину. Скажите, синьорина, вы все еще уверены, что хотите остаться на острове?

++++++

Это была ее первая ночь на острове.

Подростком Белатриса приезжала сюда с друзьями. Они тайком крали лодку у чьего-нибудь родственника, приплывали к Либертине и оставались тут на пару часов. Здесь много чего было: первые поцелуи, жадно выкуренные втайне от родителей сигареты, бутылки пива и вина… В общем, все то, что при других обстоятельствах Белатриса относила к хорошим воспоминаниям.

Но не на острове. Даже тогда, еще не став историком, она знала, сколько людей умерло в этом месте. Она верила в легенды. Ей постоянно казалось, что кто-то смотрит на нее – и осуждает. Не за сигареты эти дурацкие, не за пиво, а за то, что она позволяет себе радоваться, что остается живой, стоя на чужих костях.

Они каждый раз храбрились, собираясь провести на острове ночь, и никогда не смели. Сколько бы их ни было, как бы они ни напивались. Было странное общее чувство, гнавшее их прочь отсюда…

Но теперь Белатриса должна была решиться. Она для того и устроилась сюда на работу! Сама идея туризма на острове была ей противна: кучка русских будет глумиться над тем, что если не священно, то, по крайней мере, трагично. Они не понимают, куда прибыли, и никогда не поймут!

Она не планировала развлекать их. Белатриса собиралась использовать их, чтобы провести здесь свое небольшое исследование и наконец преодолеть страх, доказать себе, что она выросла и стала сильной.

Ночью она улеглась в своей комнате, а потом ускользнула оттуда, прихватив камеру. Ей выделили спальню на первом этаже, так что выбраться через окно было проще простого. В шатрах света не было – приезжие спали. Она знала, что одна, сюда никто просто так не полезет.