Но графиня Веррю была так хороша собой, что ею нельзя было не соблазниться. Старик Скаглиа, на попечение которого она была оставлена, так сильно в нее влюбился, что когда графиня увиделась на водах со своим отцом и рассказала ему о той опасности, которой она может подвергнуться, возвратившись в Пьемонт ко двору герцога Савойского, то он вызвался быть защитником и покровителем своей племянницы и храбро идти против всех попыток, которые будут сделаны против ее чести.

Обещание аббата успокоило отца и дочь. Герцог Люинь через три месяца возвратился в Париж, а графиня Веррю отправилась обратно в Пьемонт.

Во время дороги аббат признался своей молоденькой племяннице, что все, что он для нее сделал, чтобы она постоянно при нам находилась, доказывает его пламенную к ней любовь. Отвергнув почти с ужасом такое признание, графиня поняла, что в дряхлом дяде своем нашла себе не защитника, не покровителя, но злейшего своего врага.

Приехав в Турин, она увидела герцога Савойского еще более в нее влюбленным, а мужа своего и его мать более чем когда-либо внимательными к нему.

Покинутая свекровью, не защищаемая мужем, преследуемая, наконец, родным дядей, бедная женщина должна была прибегнуть к одному только средству: броситься в объятия герцога.

Муж, мать его и аббат пришли в сильный гнев и отчаяние, кричали, роптали, но было уже поздно; притом же герцог силою своей власти сумел скоро их урезонить.

Герцог до безумия любил графиню. Почти тотчас же он разрешил ей пользоваться всеми теми правами, которыми пользовалась с постепенностью госпожа де Ментенон при Людовике XIV. Заседание комитета министров герцог назначал всегда на ее половине, исполнял все ее малейшие желания, старался предугадывать их, делал ей множество подарков – деньгами, драгоценными камнями, домами, мебелью, но, взамен всего этого, был ревнив как тигр, держал ее всегда взаперти (сам он тоже не любил никому показываться). Среди всей этой роскоши, богатства и почестей графиня Веррю вдруг заболевает: графиня отравлена. К счастью, герцог имел у себя противоядие. Он давал его принимать графине беспрестанно, не соблюдая ни меры, ни времени, и графиня выздоровела. Через некоторое время она снова заболела – у нее сделалась оспа. Герцог никого не хотел допускать к больной и сам день и ночь ходил за нею до тех пор, пока она не была вне опасности. Этой заботливостью герцог довольно уже показывал, как он сильно любит графиню. Но графиня не хотела никакого другого доказательства в любви к себе герцога, как только того, чтобы он позволил ей пожить несколько на свободе, ибо обожатель ее с каждым днем становился все более и более ревнивым, хотя она никогда не подавала повода к ревности, и еще чаще стал ее запирать. Такая жизнь опротивела наконец фаворитке – она решила вырваться на свободу.

У графини был брат, герцог Люинь, которого она очень любила. Она написала ему, чтобы он приехал повидаться с ней в Турин, назначая срок его приезда к тому времени, когда король будет отправляться в Шамбери. В условленное время Люинь был уже в Турине. Сестра рассказала ему обо всем. Они условились бежать из герцогства Савойского и возвратиться во Францию. Фаворитка, решившись привести свой план в исполнение, начала с того, что стала исподволь отправлять из герцогства свои деньги и драгоценные вещи, оставив из первых весьма небольшое при себе количество, наконец приступила к продаже своих домов и имений и вырученные за них деньги назначила тоже к отсылке во Францию. И вот в одну прекрасную лунную ночь она под покровительством своего брата выехала из Турина верхом на лошади, добралась до Генуи, села на корабль, отправлявшийся в Марсель, и благополучно прибыла в этот город.

Герцог злился, выходил из себя, но, к сожалению, власть его не могла простираться далее пределов его герцогства!.. И в то время как он предавался гневу и отчаянию, фаворитка его была уже в Париже и заключилась в монастырь. Понятно, что, любя свободу, графиня не захотела долго оставаться в неволе, хотя и добровольно присудила себя к монастырской жизни. Она вышла из монастыря, купила дом, великолепно отделала его, стала давать обеды, балы, литературные вечера и, как женщина, исполненная ума и красоты, приобрела себе вскоре тьму поклонников, которых один ее приветливый взгляд, одна ласковая улыбка сводили с ума. Через услугу, которую она оказала королю, доставив ему противоядие, подобное тому, от которого ей и самой пришлось спасти себя от смерти, она приобрела большой вес в свете. Сто тысяч франков, ежегодно издерживаемые ею на картины, на разные художественные редкости, на вспомоществование бедным художникам и писателям, были причиной многих похвал о ней Лафайя и Вольтера. Такая прекрасная, завидная жизнь продолжалась только до 1736 года – в этом году в возрасте шестидесяти шести лет графиня умерла, оставив в завещании друзьям своим полмиллиона франков и сочинив для самой себя эпитафию, которую просила вырезать на своем надгробном памятнике.

Вот эта эпитафия. Она имеет два достоинства – краткость изложения и верность содержания.

C-git dans une paix profonde

Cette dame de Volupte,

Qui, pour plus grande sdrete,

Fit son paradis en ce monde.

Под камнем сим лежит жена,

Когда-то жрица сладострастья;

Для большей верности, она

Жила на свете в полном счастье.

Графиня Веррю оставила после себя сына и дочь, которых герцог Савойский признал своими детьми. Сын умер в ранней молодости, не быв женатым; дочь вышла замуж за принца Кариньянского, потомки которого и до сих пор царствуют в Сардинии.

Говоря о графине Сен-Себастьен, мы сказали, что через свою любовную связь с королем Виктором-Амедеем II она должна была сопровождать его в Шамбери – место, выбранное им для своего уединения, а из Шамбери – в тюрьму. Скажем, каким образом, будучи еще на престоле 1 сентября 1730 года, Виктор-Амедей заключен был 8 октября 1731 года в тюрьму, то есть спустя год после добровольного отречения от престола в пользу сына Карла-Эммануила. Это потому, что, подобно Карлу V и Христине, он тотчас после того, как сложил с себя корону, стал сожалеть, что отрекся от престола, и пытался снова им завладеть, то есть силой или изменническим образом отнять его у сына. Эта попытка ему не удалась: в ночь с 28 на 29 сентября Виктор-Амедей был по приказанию своего сына арестован в замке Монкалье и отправлен в замок Риволи. Что касается супруги его, графини Сен-Себастьен, то она была сослана на границы Пьемонта.

В то время как сын арестовывал в Сардинии своего отца, в Пруссии отец арестовывал своего сына.

13 сентября 1730 года Фридрих-Вильгельм II, сын того Бранденбургского курфюрста, который сделал Пруссию королевством и объявлен был королем ее 18 января 1701 года, отдал приказание арестовать своего сына за то, что последний, по согласию с графом Каттом, хотел, против воли отца, бежать из Прусского королевства.

Принц и граф Катт, его сообщник, были заключены в тюрьму. В это же время герцог Орлеанский, соскучась бесполезной борьбой, которую ему приходилось выдерживать против Флери, решился удалиться от государственных дел и совершенно посвятить себя Богу.