– Что потом делает вошедший?

– Он идет по салону очень медленно, заглядывает каждому в глаза, словно ищет знакомого. Останавливается, смотрит и идет дальше. Опять останавливается. Что-то говорит.

– Что именно?

– Я не слышу. Он еще далеко.

– Что дальше?

– Подходит к каждому пассажиру. Я последний. Подошел, смотрит. Говорит что-то.

– Что он говорит?

– Я не понимаю.

– Его голос, выражение лица, ты видишь его перед собой, слышишь его голос, что он говорит, Егор?

– Я не могу рассказывать. Он не разрешил.

– Как он выглядит?

– Высокий, крепкий, лет пятидесяти с небольшим.

– Есть ли, что-нибудь приметное в его внешности?

– Глаза. У него глаза разного цвета.

– Вслушайтесь внимательно. Он говорит. Что именно?

– Говорит, что его зовут Синдбад. Его зовут Синдбад.

– Что он хочет?

– Миссия. У него есть для меня миссия…

– Егор, очнитесь!

Голос Милы вырывает из воспоминаний.

Егор очнулся и почувствовал, как бешено молотит сердце. С удивлением осмотрелся вокруг: обеспокоенное лицо Милы, хмурый и встревоженный Роман. Егор перевёл взгляд на свои руки – пальцы вцепились в одеяло, словно их свело судорогой. С трудом разжал их и вытер мокрое от пота лицо. Перед глазами все плавало.

– Что случилось? Почему вы меня так быстро вытащили назад. Еще немного и я бы вспомнил, – Егор попытался сесть, но тело отказалось слушаться.

– Вам стало очень плохо, Егор. Продолжать не было возможности. Я сейчас позову медсестру, – Мила поднялась, – вам нужно принять успокоительное, и хорошенько выспаться.

Рыбаков похлопал друга по плечу.

– Спасибо, дружище, ты сильно помог нам. Отдыхай. Извини, домой отпустить не могу. Я тебя при себе пока держать буду, так безопасней.

– Ром, у меня к тебе просьба.

– Какая?

– Дай мне ствол.

Роман на секунду замер:

– Не могу. Не положено. Тебя охраняют, не волнуйся.

– Постараюсь.

Роман направился к выходу.

* * *

В коридоре ждала взволнованная Мила. Роман прикрыл за собой дверь палаты. Уже идя по коридору, спросил:

– Что там произошло, Мила? Он едва не умер сейчас.

– У него стоит блок, Роман Владимирович, очень сильный, – девушка выглядела необычайно взволнованной. – Дальше мы не пробьемся. Егор явно подвергся какой-то психической обработке, пока сложно сказать точнее. Этот человек в автобусе, которого он назвал. Специалистов такого уровня во всем мире единицы. Держать под контролем автобус полный людей – это просто нереально. Я уверена, что он запрограммировал одного или нескольких пассажиров на выполнение какой-то миссии. Нам нужны пассажиры этого автобуса. Они как неразорвавшиеся бомбы. Непонятно, что он им внушил, когда они начнут действовать и что делать. И еще: по описанию он похож на отца Ивана из Ерёмино.

– М-да, интересный тип, этот батюшка. Похоже, надо поторопить Филиппа с замерами, а то, как бы не сбежал этот Синдбад из Ерёмино.

Роман стоял всего в сотне метров от Аномалии и внимательно рассматривал туман, пытаясь предугадать, что ждет группу, когда она войдет в него. Стихия стала спокойней со вчерашнего дня: неторопливо ворочалась на месте, словно спящее чудовище. Раскаты грома едва слышны, росчерки молний изредка мелькали в глубине тумана. Хотя кто знает, что произойдет завтра. Резкий порыв ветра усыпал камуфляж Рыбакова снегом, принесенным откуда-то из-за стены тумана. Буря напомнила о том, что готова проснуться в любую минуту.

Вчера Роман весь вечер отчитывался перед начальством и обосновывал необходимость разведывательно-спасательной операции. С большим трудом ему удалось получить в свое распоряжение взвод армейского спецназа, двух егерей проводников и мобильную группу МЧС в количестве пяти человек. Создавалось впечатление, что руководителей мало волновала судьба оказавшихся в зоне бури поселков. И еще меньше судьба пропавших групп МЧС. Чиновники слишком заняты предстоящими выборами, чтобы думать о попавших в беду людях. Губернатор уже успел объявить по каналу местного телевидения, что дело об убийствах, наконец, раскрыто, а банда боевиков благополучно обезврежена доблестными сотрудниками правоохранительных органов района. Заслуги группы уже записали на свой счет местные чинуши. Да и хрен с ними. Первый раз, что ли, такое происходит. Что характерно – об Аномалии и пропавших в ней МЧС-никах не было сказано ни слова, ни в одном СМИ. Зато интернет пестрел фотографиями и видеороликами о необычной буре.

Роман вытащил из кармана фляжку с коньяком, открутил крышку и отхлебнул обжигающей жидкости. Спрятать назад не успел: подошедший Жорж ловко перехватил фляжку. Принюхался, жадно глотнул, и довольно хмыкнул:

– Отличный коньячок.

– Флягу верни.

Измайлов улыбнулся и еще раз отхлебнув, вернул:

– Короче, на технике не пройдем. Машины глохнут, ближе трехсот метров ничего не смогли подогнать. У большинства людей сильные головные боли и паника, когда близко подходят. Ты сам-то как себя чувствуешь, уже полчаса тут стоишь?

Роман прислушался к своим ощущениям:

– Да вроде как обычно, никакой паники.

– Я тоже ничего такого. Короче, отобрал двадцать бойцов, проинструктировал. МЧС-ников только трое. Двоим совсем хреново стало, как близко подошли. Я их домой отправил.

– Понятно. А егеря как?

– Да что им сделается. Они уже накатили где-то, когда успели только. Изъял же с утра два пузыря.

– Не все видно изъял.

– Наверное.

– Лады, Жорж. Не держи парней на холоде. Филипп еще пока добро не дал на движение.

Измайлов направился к микроавтобусам, а Роман подошёл к Филиппу, который с важным видом инструктировал Ермака и троих разведчиков армейского спецназа.

– Входите. Сразу подаете сигнал: одна ракета – все в порядке, две ракеты – есть сложности, три— нужна срочная помощь. Если все в порядке производите все измерения, о которых я вам говорил уже ранее. Далее берёте образцы воздуха и почвы.

– Сам бы с нами сходил и взял, – Павел похлопал рукой по газоанализатору.

– Моей персоной рисковать нельзя, – лицо Филиппа растянулось в довольной ухмылке. – Если я там копыта откину, кто будет отечественную и мировую науку продвигать?

Бойцы хмуро покосились на ученого.

– МЧС-ники еще вчера, перед тем как внутрь идти должны были все проверить, – один из разведчиков смерил Филиппа скептическим взглядом.