Подле Кортеса с напряженными лицами, крепко сжав ружья, стояли конкистадоры.

– Монтесума убеждает их успокоиться, говорит, что если мы обидим чужеземцев, то тогда Пернатый змей, что сейчас живет в логове у чужеземцев, рассердится и погубит всех ацтеков.

Гневные крики ослабли. Воины, окружившие императора, попритихли, только на противоположной стороне улицы, не желая угомониться, кто-то разъяренно кричал, неистово вскидывая копье кверху.

– Если сейчас начнется заварушка, нам с ними просто не справиться, они нас всех передавят!

Император остановился, что-то гневно и громко прокричал, показывая рукой на Великий храм. Удары барабана, зазвучавшие ритмично и быстро, придавали его речи особый драматизм. Затем воины расступились, и Монтесума, задрав высоко подбородок, зашагал навстречу Эрнану Кортесу, стоявшему в окружении офицеров подле дворца.

– Он сумел убедить своих воинов в том, что мы ничего ему не сделаем. Что это всего лишь визит вежливости, какой он должен оказать нам, как самым почетным гостям.

Узкие переулки скоро вобрали в себя собравшихся. Многочисленная толпа поредела. Немногие оставшиеся горожане, пристроившись в хвост к императорской свите, зашагали по улице.

Приблизившись к Кортесу, император что-то коротко произнес. Жрец, вымазанный сажей, уже не выглядел зловещим. Смолкли удары барабанов. Лишь из птичьего питомника раздавался истошный крик какой-то рассерженной птицы.

– Монтесума сказал, что ты ему брат, и хотел бы на ближайшее время разделить с тобой жилище.

Осмотрев многочисленную свиту, смиренно стоявшую позади императора, Эрнан Кортес, широко улыбнувшись, произнес:

– Многовато вас будет, но ничего, разместимся. Как говорится, в тесноте, да не в обиде.

Солдат, стоявший рядом, широко распахнул перед императором дверь, и Монтесума вошел в помещение.

В жизни каждого кладоискателя обычно случается находка, о которой он будет вспоминать даже через десятилетия. Для одного это серебряная ложка, отрытая на бабушкином огороде, для другого – Золотая Баба, найденная в одной из пещер Южного Урала, для третьего – библиотека Ивана Грозного. Для Владлена Лозовского это было яйцо Фаберже, найденное в кладке старого дома в Староконюшенном переулке.

Большая удача всегда соседствует с огромными неприятностями. Стараясь разглядеть находку получше, он подошел к окну – и сделался невольным свидетелем убийства сторожа, охранявшего пустующее здание. В старый дом неизвестные явились для того, чтобы забрать из тайника яйцо Фаберже, а заметив в окне человека, решили избавиться от ненужного свидетеля.

Вырваться из дома в Староконюшенном переулке Лозовскому удалось лишь чудом. И теперь он вздрагивал от каждого стука в дверь, вспоминая звук пуль, свистящих над головой.

Влад понимал, что убийцы не оставят его и будут искать, пока наконец не отыщут, зная, что именно у него находится пасхальное яйцо Фаберже. Готовясь к худшему, он раздобыл тол от противотанковой мины и установил растяжку внутри сейфа в летнем домике, куда нередко приезжал с друзьями на пикник. Оставалось только ждать появления гостей.

В своих расчетах Владлен не ошибся: он был перехвачен преступниками в тот самый момент, когда выходил из дома. Его посадили в машину и потребовали, чтобы он показал место, где спрятал яйцо Фаберже. И Лозовский привез их к заминированному сейфу.

В тот самый момент, когда один из преступников открывал дверь, Владлен сумел спрятаться за печь, которая, собственно, и спасла ему жизнь, приняв на себя ударную волну. После чего он вложил свой паспорт и визитку Никольского в одежду одному из преступников. Сев в «Ниссан», на котором неизвестные довезли его до Выселок, он поехал в Москву, тайно надеясь, что никто из деревенских его не заметил.

Теперь для всех он мертв. Во всяком случае, до тех самых пор, пока не откроется правда. В запасе у него оставалось несколько дней, и следовало что-то предпринять.

Чужой «Ниссан» Владлен оставил в нескольких кварталах от своего дома. Прежде чем выйти из салона, тщательно протер тряпкой те места, до которых дотрагивался. Затем посмотрелся в зеркало и, когда убедился, что на его лице нет ни царапины, вышел из автомобиля и направился к дому.

Его машина стояла на прежнем месте, едва ли не уткнувшись капотом в забор. За время его отсутствия с ней ничего не произошло: дверцы никто не вскрывал, не пытался заглянуть в багажник, кузов не поцарапан. Достав ключ от машины, он открыл багажник и вытащил из него холщовую сумку. Поколебавшись, развязал узел и вытащил яйцо Фаберже, завернутое в обыкновенную газетную бумагу.

Не удержавшись от соблазна, приподнял край газеты. На самой маковке яйца была закреплена российская императорская корона, украшенная рубинами и сапфирами. Само же эмалированное пасхальное яйцо со вставками из белого металла было установлено на золотой подставке в виде четырех ножек. По обе стороны от яйца были закреплены золотые крылья. Изделие выглядело верхом совершенства.

Полюбовавшись на произведение искусства, Владлен аккуратно завернул его, уложил в сумку и сел в машину. Затем, взяв телефон, набрал номер Людмилы. Она отозвалась тотчас, как если бы все это время караулила его у аппарата. Возможно, так оно и было в действительности.

– Где ты был?! – пронзительно воскликнула Людмила. – Что случилось? Ты когда обещал прийти?

– Вот что, Люся, давай поговорим об этом позже. Быстро собирай вещи, спускайся вниз и иди к машине. Да, еще вот что… Не забудь захватить мой загранпаспорт.

– Влад, что произошло? – Голос девушки задрожал.

– Ничего особенного. Ты только не поднимай панику… Расскажу потом. В нашу квартиру мы больше не вернемся… Во всяком случае, в ближайшее время, – добавил Владлен после паузы.

– Хорошо, я сейчас выйду.

Следующий звонок был Назару Шелестову:

– Сиди дома. Подъеду через час.

– Что-нибудь случилось?

«Они что, все сговорились, что ли?» – с раздражением подумал Лозовский.

– Расскажу при встрече.

Владлен отключил телефон и через затемненные стекла салона принялся рассматривать пустынный двор. Оно и к лучшему, что он заявился домой в рабочие часы, когда большая часть жильцов занимается своими делами. Увидеть его никто не успел; хотелось так же незаметно исчезнуть, как и прибыл.

Из подъезда, застегивая на ходу легкую серую кофточку, с черной сумкой через плечо выскочила Людмила. На первый взгляд она выглядела прежней. Вот только ускоренный шаг и наспех нанесенная косметика выдавали ее волнение. Открыв переднюю дверцу, девушка плюхнулась в кресло:

– Рассказывай, что произошло.

– Поедем к Назару, там расскажу, – ответил Лозовский, выруливая со двора.

Шелестов проживал в большом доме сталинской постройки. Открыл он не сразу. Его лицо выглядело озабоченным. Было понятно, что за те сорок минут, что они добирались до его дома, он о многом успел подумать.