Крушение ипотечного кредитования и финансовый кризис привели к тому, что население потеряло значительную часть состояния, а компании — значительную часть ликвидности и доступ к кредитованию в будущем. Неожиданно встала задача тратить меньше и более целенаправленно, чем в предыдущие годы. Потребителю пришлось выбирать, какие именно товары ему на самом деле необходимы, а компаниям — какие именно категории работников им нужно нанимать и каким планам отдавать приоритет. Население и организации более не могли «заниматься всем понемногу», в связи с чем планы на будущее потребовали крайне целенаправленной и тщательной подготовки. Долгосрочная перспектива выглядела таким образом, что многие рабочие места среднего класса должны были так или иначе исчезнуть, а нам был преподан краткий и болезненный урок о том, что данная тенденция более фундаментальна и масштабна, чем мы полагали. Чем больше оправляется от рецессии экономика, тем более очевидным становится тот факт, что значительные структурные изменения происходили на протяжении гораздо более долгого периода времени и что эти структурные изменения затронут и то, какой будет оправившаяся от кризиса экономика.

Если бы мы больше тратили, а совокупный спрос был выше, за что ратуют кейнсианцы и другие экономисты, то найти работу смогло бы большее число людей. Однако новые рабочие места в своей основе не будут напоминать прежние, поскольку компании перестроились в соответствии с предположением, что прежних должностей в них уже не будет. Многие из новых рабочих мест, особенно для менее образованных трудящихся, составляющих значительную часть безработных, будут предлагать низкую зарплату и предполагать физический труд или оказание персональных услуг. Такими рабочими местами станут, например, работа курьером или уход за престарелыми.

Когда экономика находится на подъеме, физический труд пользуется крайне высоким спросом. Когда ваша компания завалена заказами, вам нужны люди, чтобы снять изделие с полки, упаковать его, наклеить почтовую марку и отнести в отдел экспедиции. Это не хлопок собирать, и все же это просто физический труд. Трудящийся, который был до этого бесполезен в глазах рынка труда, сможет получить работу, когда потребуется создать должность с простыми функциональными обязанностями, такую как отправка товаров теряющим терпение заказчикам. Здесь не требуется высокой квалификации и особой трудовой атмосферы, как не требуется и особо точного взаимодействия — вам просто нужно выполнить поставленную задачу. Однако как раз сейчас экономика не на подъеме и мы только ожидаем появления новых рабочих мест, требующих физического труда.

Насколько гибка оплата труда на более сложных, требующих меньшей физической работы должностях, значения не имеет. Вы не будете нанимать разнорабочего, пришедшего к вам в поисках работы, если только разнорабочие не предусмотрены уже существующим бизнес-планом и не одобрены вашим предприятием и вашими кредиторами. Соискатель может предложить вам: «Я согласен получать меньше на 30%!» или «Я согласен работать бесплатно!» Но, как правило, это не имеет значения. Суровая реальность такова, что вам не нужно много таких рабочих, даже если бизнес-планом и предусматривается привлечение дополнительной рабочей силы. Нанимать дополнительных работников — лишняя головная боль, и вы пойдете на это только в случае, если потребность в дополнительной рабочей силе действительно насущна.

Я считаю, что подобные работники с «нулевым предельным продуктом» составляют незначительную, но растущую долю нашей рабочей силы. По крайней мере, пока они существуют, маловероятно, что мы вернемся к 4-процентному показателю безработицы в обозримом будущем. Спросите любого из сотрудников отдела кадров: «Какой процент соискателей вы не хотите нанимать, несмотря ни на что, несмотря даже на самый низкий уровень оплаты их труда?» Таких соискателей будет очень много, и я подтверждаю, что так оно и было, когда я сам был работодателем. Или обратите внимание, как много кандидатов отсеивается армией: употребление наркотиков, лекарств, проблемы с лишним весом, отрицательные кредитные истории, приводы в полицию или судимость закрывают для многих дорогу на военную службу. Согласно Арне Дункану, министру образования в администрации Обамы, три четверти сегодняшней молодежи в возрасте от семнадцати до двадцати четырех лет по той или иной причине для военной службы не годны. Три четверти. Шокирующие цифры, не так ли?

Кроме того, существуют довольно непосредственные цифровые свидетельства того, что потерявшие работу не стоили столько, сколько получали.

Посмотрим на данные за последние три квартала 2009 г., на которые пришелся самый резкий рост безработицы. Такой статистический показатель, как «средняя почасовая производительность труда» проявил себя странным образом. Это один из показателей трудовых результатов нашей страны. Во втором квартале он вырос на 8%, в третьем — на 7%, а в последнем — на 5,3%, то есть рос три квартала подряд. Данные цифры показывают, как много экономика производит за один трудовой час. Это усредненный показатель, то есть при увольнении менее продуктивных трудящихся, показатель будет расти даже при снижении общих объемов производства. Например, если один работник производил в час продукции на 20 долларов, а другой — на 10, то средний показатель составлял 15 долларов. После увольнения менее продуктивного работника средний показатель вырос до 20 долларов.

После первого квартала 2009 г. средняя почасовая производительность труда резко выросла. Почему это произошло? Потому что в апреле 2009 г. нами была изобретена волшебная нанотехнология или неведомая, высокопроизводительная машина? Ничего подобного. Мы всего лишь уволили множество работников, которые производили меньше, чем получали. Управленцы осуществили вывод наименее продуктивных сотрудников из категории высокооплачиваемых работников и отказались принять многих из них обратно. Это и стало причиной роста средней производительности.

Если бы работодатели увольняли среднестатистических работников, показатель средней почасовой производительности труда не изменился бы столь существенно даже при падении общих объемов производства, вызванного сокращением общего числа работающих. Именно такая картина и наблюдалась во время рецессий до 1990-х гг., но после этого рецессии превратились в проводники и катализаторы долговременных тенденций рынка труда. В наши дни в периоды экономического спада работодатели делают жесткий, но правильный выбор в пользу того, что их компании следует избавиться от ряда должностей среднего уровня со средней оплатой труда. Это — один из предвестников нашей информационной революции и того, как она преобразует всю систему труда.

Есть и другие свидетельства того, что тем, кто сейчас находится без работы, крайне тяжело на нее устроиться. В системе безработицы существуют свои скорость «притока» (потерявшие работу) и скорость «оттока» (нашедшие работу). Во время последней рецессии скорость «оттока» сильно замедлилась — многие никак не могут найти работу. Это привело к рождению нового многочисленного класса долговременных безработных. Люди, часто теряющие работу, теперь подвержены безработице гораздо чаще, чем во время предыдущих рецессий, и может случиться так, что они так и останутся безработными.

Так что происходит с потерявшими работу, по крайней мере с теми из них, кто может и желает работать? Нравится нам это или нет, но многим из них придется соглашаться на работу с меньшей заработной платой. Сейчас в мире больше рабочих мест с низкой заработной платой, чем когда-либо прежде, однако здесь есть несколько существенных проблем: