вас. Дна пока не достиг. Кейн сделал глубокий вздох, потом еще один. Регулятор подачи воздуха протестующе запищал.

Согнув колени, Кейн вновь оттолкнулся от стены и продолжил спуск. Шахта, по которой он спускался, не сужалась и не меняла направления. Расширение шахты его не беспокоило.

Кейн решил спускаться быстрее. Его фонарик по-прежнему был направлен вниз, и по-прежнему его луч не достигал дна шахты.

Остановившись, чтобы вновь перевести дух, Кейн проверил показания приборов на своем скафандре.

— Интересно, — произнес он. — Я уже ниже уровня земли.

— Мы тебя слышим. Стены шахты все такие же гладкие?

— Да, насколько я могу видеть. Сколько метров троса еще осталось?

Через минуту Даллас ответил:

— Чуть больше пятидесяти метров. Если шахта глубже, придется тебе подняться, и мы отложим поиски алмазов до тех пор, пока не принесем с корабля более длинный трос. Но думаю, спускаться осталось недолго.

— С чего ты взял?

— Это была бы слишком глубокая шахта даже для такого корабля, — ответил задумчиво Даллас.

— Это на наш с тобой взгляд.

Далласу нечего было ответить.

Рипли давно прекратила бы свои попытки проанализировать сигнал бакена, если бы нашлось другое занятие. Но заняться было больше нечем. Работать с анализатором казалось ей более приятным делом, чем постоянно думать о покинутом инопланетном звездолете или глазеть на пустые кресла в командном отсеке.

Неожиданно для нее самой, ее настойчивость была вознаграждена. Рипли настолько мало верила в успех, что чуть было автоматически не стерла очередную порцию информации, появившуюся на дисплее.

Главная трудность работы с компьютерами заключалась в том, что они напрочь были лишены интуиции. Надо было правильно формулировать вопросы для них.

Рипли жадно пробежала глазами надписи на экране, нахмурилась, и запросила кое-какие уточнения. Иногда Мать давала неоправданно уклончивые ответы. На этот раз ответ компьютера был четким и не оставлял места для сомнений. Однако именно теперь Рипли многое бы отдала, чтобы Мать ошиблась.

Она вызвала по селектору Эша. Он отозвался немедленно.

— Блистерный отсек. Что случилось, Рипли?

— Это очень срочно, Эш, — ее голос прерывался от волнения. — Мне удалось добиться кое-чего от анализатора.

— Мои поздравления!

— Не об этом речь, — отрезала она. — Мать, судя по всему, все же расшифровала часть чужой передачи. Она не совсем уверена, но из того, что она мне выдала, я поняла, что передача, которую мы уловили — это не SOS.

Эш быстро справился с удивлением. Рипли всегда поражалась его способности всегда держать себя в руках.

— Если это не сигнал тревоги, тогда что же это? — спросил он спокойно. — И почему ты так нервничаешь? Ты же нервничаешь, правда, Рипли?

— Еще бы не нервничать, если только Мать не ошибается. Как я уже говорила, она не уверена. Однако она считает, что этот сигнал может быть предостережением.

— Предостережением от чего?

— Какая разница, от чего?

— Кричать совершенно не обязательно.

Рипли сделала два коротких вздоха и сосчитала до пяти.

— Мы должны срочно связаться с Далласом. Им необходимо знать об этом.

— Согласен, — отозвался Эш. — Но пока это невозможно. Они зашли внутрь звездолета и я потерял с ними связь. С одной стороны, они находятся слишком близко от источника сигнала, а с другой — вещество, из которого сделан корпус инопланетного корабля мешает поддерживать с ними связь. А я пытался, можешь мне поверить.

Его следующее замечание звучало вызовом:

— Можешь попробовать сама, если хочешь. А я тебе помогу.

— Послушай, никто не подвергает сомнению твою квалификацию. Если ты говоришь, что связи нет, значит — ее нет. Но мы просто обязаны дать им знать!

— Что ты предлагаешь?

Она заколебалась на мгновение, потом жестко сказала:

— Я пойду вслед за ними и сообщу им лично.

— Не думаю, что ты сделаешь это.

— Это что, приказ? — Рипли знала, что в подобных случаях она была обязана подчиняться Эшу, как старшему по званию.

— Нет, просто здравый смысл. Разве ты сама этого не понимаешь? Подумай сама, Рипли, — настаивал он. — Я знаю, ты меня недолюбливаешь, но посмотри на вещи трезво. Мы не можем рисковать личным составом. Мы с тобой, плюс Паркер и Бретт, — все мы, в крайнем случае, сможем поднять корабль и покинуть планету. Трое ушли, четверо должны остаться. Таково правило. Именно поэтому Даллас и не взял нас с собой. Если они не вернутся, никто никогда не узнает, что же здесь произошло.

Он сделал паузу, потом добавил:

— Кроме того, пока нет оснований для беспокойства.

— Хорошо, — нехотя согласилась Рипли. — Я согласна с тобой. Но сейчас — особая ситуация. Мне кажется, кто-то должен пойти за ними.

Она не слышала, как Эш вздохнул, но у нее создалось впечатление, что ему пришлось принимать решение в ситуации, которая не оставляла ему выбора.

— В чем, собственно, проблема? — сказал он спокойным голосом, словно говоря об очевидных вещах. — За то время, пока кто-нибудь из нас туда доберется, они разберутся, что это — оперативное предупреждение или нет. Я прав или ошибаюсь?

Рипли не ответила. Она просто сидела и смотрела на изображение Эша на мониторе. Он также молча смотрел на нее. Если бы в этот момент она могла видеть диаграмму на его дисплее, она бы очень заинтересовалась…

V

Немного отдохнув и восстановив силы, Кейн продолжил спуск. Оттолкнувшись несколько раз от стен, он почувствовал, что его ноги потеряли опору. Стены шахты внезапно исчезли, и он повис в пустоте, качаясь на конце длинного троса. Он подумал, что это, должно быть, другой грузовой отсек, вроде того, что остался наверху. Кейн тяжело дышал от усталости и нарастающей жары.

Странно, теперь, когда он из тесного окружения стен шахты попал в свободное пространство, темнота, казалось, еще плотнее обступила его. Он подумал о том пути, который остался позади, о том, сколько ему еще спускаться и что с ним будет, если он сорвется.

«Полегче, Кейн, — мысленно сказал он себе. — Думай об алмазах, огромных, сверкающих всеми гранями, алмазах, прозрачных, как слеза. И не думай об этой непроглядной черноте у тебя под ногами, мрачной и пугающей. Черт, опять эти мысли!».

— Что-нибудь видишь?

От неожиданности Кейн рефлективно дернулся и вновь закачался в темноте. Остановившись, он откашлялся прежде, чем ответить. Он должен постоянно напоминать себе о том, что он здесь не один, что наверху его ждут Даллас и Ламберт, а где-то на юго-западе от этого звездолета стоит такой родной и обжитой «Ностромо» и автоповар, как обычно, варит свежий кофе…

На мгновение ему захотелось вновь оказаться там, но он подумал, что на борту «Ностромо» не добудешь ни алмазов, ни