- Он это отрицает?

- Не отрицает. Куда денешься против показаний двух свидетелей? Он просто молчит.

- Ну, тогда «шерше ля фам», как говорится.

- Да ты что?! Я навел справки. Анашкин - отличный семьянин, у него двое детей, жена-красавица. И богатый тесть, который от внуков без ума. Денег для дочери не жалеет. Какая может быть женщина? Тут дело только в бизнесе.

- А где он был в понедельник вечером, когда Лилию убили?

- Дома был. С женой и детьми.

- А с женой ты разговаривал?

- Конечно. Подтверждает целиком и полностью.

- Еще бы!

- К сожалению, не только она. У Анашкина в тот вечер теща в гостях была. Она тоже факт присутствия Анашкина дома подтверждает.

- Ну, если теща! Теще придется поверить. Неужели тоже подтверждает? – не удержался Леонидов.

- А ты не иронизируй. У меня, между прочим, теща – класс! Блины печет – пальчики оближешь. И не хмыкай в трубку, не всегда теща с зятем как кошка с собакой живут.

- Не всегда. Бывает еще, как кролик с удавом. Это когда она кольцами вокруг него обовьется и душит потихоньку. И душит, и душит … Пока сей кролик не помрет. Или не сбежит, если очень умный.

Барышев вздохнул:

- Дело сейчас не в семейных отношениях. Сказал же тебе, что у Анашкиных все в порядке. Я так думаю, что раз Виктория Воробьева с Лилией были подружки, то могла она ей и про дела на фирме проболтаться. Он сначала девчонку попросил убрать, а потом и с бухгалтершей разделался.

- А что было в букете, который он нес, узнал?

- Ты, Леонидов, конечно, будешь смеяться, но узнал. Розы. Белые розы. Пять штук. Самых дорогих. Между прочим, жена Анашкина сказала, что это ее любимые цветы. Я долго пытался ее разговорить, болтали о том, о сем. Ну, смейся, паяц.

- Не буду. Розы, значит. Тогда точно «шерше ля фам». Ты его припугни. Намекни, что расскажешь жене про цветочки. И про то, как он в чужой подъезд с букетом заходил.

- Ты что думаешь, у него с Викторией были амуры?

- Ага. Он заходил с букетом к ней домой и прямо при муже и детях говорил: «Я вас люблю». Думай, Барышев, думай.

- Да ну тебя, в самом деле! Гибискус.

- Ты думаешь, я обиделся? А это, оказывается, комплимент. Только больше женщине подходит. Ты книжку лучше почитай. По цветоводству.

- Не буду.

- Боюсь, что придется. Ты тогда позвони, Серега. Я тебе принесу.

- Я лучше Анашкина припугну. Спасибо за совет.

«Розы, розы, белые розы», - замурлыкал Леонидов, положив трубку. Что ж тут плохого: мужчина с букетом цветов? А сам он, когда в последний раз дарил жене цветы? Не в честь праздника, а просто так? Да, дарил. И не так давно. Когда обещал приехать пораньше с работы и посидеть с ребенком, пока жена отлучится по срочным делам, а потом забегался, и забыл. Пришлось замаливать грехи цветами. Может, и теперь стоит попробовать?

И, покупая вечером, букет белых роз, он подумал: «Интересно, это выражение моих чувств или следственный эксперимент?»

Результат следственного эксперимента оказался неожиданным. Жена Александра, увидев мужа с букетом цветов, охнула:

- Что-то случилось?

- Ничего, – растерялся Леонидов.

- Ты уезжаешь, да? В командировку? Надолго?

- Да никуда я не уезжаю!

- А почему ты мне цветы купил?

- Просто так.

Александра все равно никак не могла успокоиться. Уложив Ксюшу спать, пришла в большую комнату, присела к Леонидову на диван, и очень уверенно сказала:

- И все-таки, что-то случилось.

- Почему?

- Когда вечно занятый человек приносит жене вечером букет цветов, значит, он в чем-то согрешил и хочет откупиться.

- Ты уверена?

- Да.

- Умница, - Алексей чмокнул ее в нос. – Надо спросить жену Анашкина, не получала ли она в среду вечером букет белых роз.

- Какого Анашкина?

- Хозяина фирмы, где работала Виктория Воробьева. Барышев его в убийстве подозревает. А я подумал, не жене ли он грешным делом цветы купил?

- И ты об этом думал, когда мне розы выбирал?!

- Каюсь: думал.

- Я тебя сейчас убью, Леша!

- За что?!

- Догадайся с трех раз.

Александра попыталась кинуть в него подушку, Леонидов увернулся, и, увидев, как она потянулась за тапком, подумал: «Вот тебе и женская логика! Цветы без повода – это подозрительно, да и не всякий повод, оказывается, годится»

2

На следующий день Ксюша проснулась с температурой. Позвонив с работы жене и, узнав у нее, что врач был, и нашел у ребенка обыкновенную простуду, Алексей все-таки решил приехать домой пораньше. Хотя бы на два часа.

Весь вечер он, как мог, успокаивал капризничающую Ксюшу. Перечитав всего Корнея Чуковского и вдоволь нарычавшись Бармалеем, Алексей умаялся, и почти полностью охрип. Уже в одиннадцать часов, когда девочка, наконец, задремала, он кинулся на зазвонивший в комнате телефон, как на злейшего врага.

- Да?

- Леша, ты еще не спишь?

- Сплю, Барышев, сплю, - зло прошипел Алексей. – И не только я. У меня ребенок болеет.

- Прости. Я не хотел. Прости.

- Говори уж, что случилось.

- Да тебе сейчас не до меня.

- И, все-таки?

- Я болван. Ты гений, а я болван.

- Так. Когда?

- В восемь вечера. Сегодня. Те же характерные раны на шее и лице.

- Что ж ты сразу не позвонил?!

- Но это моя работа, а не твоя. Не хотел тебя дергать. Все уже кончено: ее в морг увезли. На вскрытие.

- А ты сейчас где?

- У старушки со второго этажа. В первом подъезде. Седьмая квартира. Это она опознала убитую.

- Так, - повторил Алексей.

- Я даже не прошу тебя зайти, - грустно сказал Серега. – Потому что не знаю, кто из нас двоих прав. Во-первых, ее Маргаритой звали, а во-вторых, Анашкина видели возле тела. Он убежал, как заяц, но скоро возьмут. Так что, ложись, Леша спать.

- Спасибо, - сердито ответил Леонидов и положил трубку.

- Кто это был? – заглянула в кухню сонная жена.

- Ложись спать, - нахмурился Алексей.

- Барышев, да?

- С чего ты взяла?

- Опять кого-то убили?

- Саша, тебе что, забот мало? Иди ты к себе в комнату. У ребенка опять температура может подняться.