Война, независимо от красиво снятых фильмов и постоянных призывов американцев к защите свободного мира от международных террористов и коммунистической опасности, представлялась Карлу мрачным кошмаром, жуткой катастрофой, после которой уже не останется больше ничего. Он немало поездил по свету, и мир ему нравился таким, как он есть. А коммунисты и мифические террористы Дицу ничем не мешали. По крайней мере ни в одной из стран красные и социалисты не убивали полицейских, не торговали наркотиками, не грабили банки. Взгляды на устройство общества и его социальные институты при демократии могут быть свои у каждого человека. Иначе – какая же к чертям свобода? Карл считал вполне возможным обойтись в Европе и без американских ракет, с которыми, пожалуй, даже значительно хуже, чем без них. Но его никто никогда не спрашивал об этом: все решали «наверху».

Завтра должна состояться новая встреча с Раскесом в машинном зале информационного центра полицейского управления. Возможно, тогда разрешится хотя бы одна из множества скопившихся проблем.

Неожиданно Диц вышел на небольшую площадь, заполненную народом. Люди разных возрастов стояли группами и поодиночке, курили, пили из горлышка маленьких бутылочек пиво и прохладительные напитки, смеялись и спорили. Казалось, никто из них не обращал никакого внимания на импровизированную трибуну, с которой молодой человек в легкой светлой куртке и черных вельветовых джинсах обращался к собравшимся с какими-то призывами и тезисами.

Карл внимательно прислушался.

– Правительство потребовало вывода всех американских военнослужащих с территории военных баз в Сарагосе и Торрехоне-де-Ардосе. Но почему наш хваленый кабинет социалистов молчит о других самых крупных военных базах США в Испании? Разве они не знают о базе в Роте, что в провинции Кадис, и о базе в Мороне в провинции Альмерия? Значит, по-прежнему продолжатся тренировочные полеты самолетов США и стран НАТО с ядерными бомбами, а мы все останемся их золотниками при возникновении любого острого конфликта в районе Средиземноморья? Давно ли США бомбили Ливию, развязали бойню в Афганистане и начали войну в Ираке?

«Опять политика, – раздраженно подумал Диц. – просто шагу нельзя нигде ступить, чтобы тебе назойливо не прожужжали все уши политическими лозунгами и призывами. И каждый зовет к своему, тянет в свою сторону. До чего надоело!»

Он повернулся, чтобы поскорее уйти. Но тут его внимание привлекло большое полотнище, свешивающееся с трибуны. Знакомая эмблема! Да это же флаг «Фронта борьбы за демократию»! Вот, оказывается, на чей митинг, сам того не ведая, он сегодня забрел. Наверное, ему стоит хотя бы ненадолго остаться и послушать, о чем они тут толкуют, к чему и куда зовут?

– Что хорошего принесло нам членство в Общем рынке? – продолжал выступление молодой человек на трибуне. – Разорение множества крестьян, сокращение производства фруктов, вина и отлова рыбы в обмен на пустые обещания содействовать в продвижении на рынки Европы наших овощей?

Таких парней, как выступавший на трибуне, Карл уже видел много раз – в университетах и рабочих кварталах, в доках портов и на крестьянских полях. Для себя он определял их как «фанатиков идеи». Но вместе с тем следовало признать: такие парни никогда не занимались уголовщиной, не организовывали банды, не употребляли наркотиков.

Кто-то тронул сыщика за рукав. Диц обернулся. Миловидная девушка протягивала ему листы бумаги и шариковую ручку.

– Мы собираем подписи под петицией за выход страны из НАТО. Вы подпишите, сеньор?

Карл смешался. Отказаться? Подписать? Наконец он взял ручку и неразборчиво нацарапал что-то среди множества других подписей. Привычка постоянно конспирироваться взяла вверх, хотя вряд ли кто-нибудь мог задумать сличать его подпись, выискивая ее среди других.

– Спасибо, сеньор. – Девушка хотела отойти, но Диц придержал ее за локоть.

– Кто это сейчас выступает? Вы знаете?

– Лидер «Фронта», Хосе Фернандес.

«Видимо, я не прав, – думал Карл по дороге в отель, – даже имея достаточный опыт, так бездарно и глупо промахнуться: ни разу не сходить на их митинги. Давно стоило заставить себя собраться, да все наваливались разные дела. Заботы. И проклятая лень! Как просто судить обо всем по донесениям других и собранным до тебя другими оперативниками материалам – меньше хлопот. Забываешь, что поневоле принимаешь ту точку зрения, которая тебе, как на блюдечке, подается в официальных сводках. Но за весь митинг я не услышал ни единого слова, вызывающего во мне резкий протест. Странно? Неужели я сам становлюсь если уж не „красным“, то хотя бы „розовым“?»

Диц улыбнулся в ответ на свои мысли и быстрее зашагал по улице…

Гарсиа Раскес выглядел плохо. Осунувшийся, небрежно выбритый, под глазами лежали густые темные тени. Смуглое лицо приобрело какой-то мучнисто-оливковый оттенок.

«Волнуется, переживает. Трясется от животного страха. Наверное, каждую ночь напролет только и думает: как от меня поскорее избавиться», – решил Карл, следуя за инженером в уже хорошо ему знакомый дальний угол зала.

– Здесь тебе не помешают, – быстро оглядевшись, Гарсиа включил машину, подвинул ближе к дисплею стул. – Но я тебя умоляю, ради Пресвятой Девы, делай все побыстрее! Код и пароль я введу сам, – его пальцы быстро забегали по клавишам. – Не спрашивай даже, чего мне это стоило.

– Подлинников документов, которые получишь, – усмехнулся сыщик.

– Вот, готово, можешь вводить запрос. Мне уйти?

– Да, но только недалеко. Будь поблизости, чтобы я мог позвать тебя в любой момент.

Раскес отошел. Проводив его взглядом, Диц присел к пульту и быстро ввел запрос. По экрану дисплея побежали ровные зеленоватые строчки.

К несчастью, никакой ошибки или искажения информации нет: его родной дядя, бывший подполковник СС Карл Энгельхен до сих пор числился в картотеках специальных служб Германии и НАТО. Старый университетский приятель, дотошный Гюнтер Саре, оказался полностью прав – Энгельхен работал во время войны в гестапо в Париже под именем Отто Шварца, потом служил в Тулузе под именем Густава Зальца. Под этой же фамилией он жил в эмиграции уже в Испании. Машина выдавала все новые и новые подробности: год вступления в НСДАП, год вступления в СС, перевод в гестапо, даты присвоения очередных званий, получения наград, благодарностей рейхсфюрера Генриха Гиммлера…

Но сейчас для Дица биография дяди, воспроизведенная электроникой на экране дисплея, уже не представляла особого интереса. Какая теперь разница, когда именно Карл Энгельхен вступил в нацистскую партию или СС и где служил во время Второй мировой войны? Важно другое – этими данными никто никогда не должен воспользоваться для того, чтобы нанести удар по семейному и финансовому благополучию семьи Дицев!

Карл знаком подозвал вертевшегося неподалеку Раскеса.

– Слушай, можно изъять из памяти машины эти данные?

– Совсем?

– Ну да, совсем! Чтобы не осталось и малейшего следа!