– О чем вы, господин Геллер? – прервал захмелевшего жандарма Владимир. – Какая глупость!

– Но я же не сказал, что сам так считаю! Думаю, дело теперь закроют в связи с невыясненными обстоятельствами.

Внизу звякнул колокольчик, возвещая о приходе нового гостя. На лестнице послышались легкие шаги и шорох платья.

– Курт! Ты приехал? – На пороге комнаты стояла госпожа Осовская.

Увидев жандарма, она немного смутилась и вежливо пожелала ему доброго утра.

– Курт, я принесла свежие булочки.

– Я, пожалуй, пойду, – Геллер тяжело поднялся и неуклюже поклонился кондитерше: – Всего доброго.

– О, Курт! – едва дождавшись, когда за жандармом закроется дверь, госпожа Осовская бросилась на шею Кривцову. – Я так скучала! А ты мне даже ни разу не написал. У-у, противный! Ты, наверное, устал? Сейчас я сварю кофе.

– Да, дорогая, – нежно поцеловав ее маленькое ушко, покорно согласился фотограф. В конце концов прелестная тридцатилетняя вдова с двумя кондитерскими – тоже приобретение, да еще какое. Нельзя же жить здесь год за годом, оставаясь бобылем? Когда-то это начнет казаться весьма подозрительным.

– Я совсем забыла, – кондитерша мягко высвободилась и подала ему стопку газет. – Твоя почта.

Кривцов взял. Среди пачки газет оказалась открытка: ничего не значащий текст, стандартно-вежливые фразы, а на обороте вид императорского дворца. Значит, Марта добралась благополучно!

– Кто тебе пишет? – заглянула через его плечо госпожа Осовская.

– Так, один из поставщиков, – с безразличным видом показывая ей открытку, улыбнулся Владимир. – А где же обещанный кофе?

Собирая на стол, кондитерша нежно смотрела на своего Курта, стараясь ненароком коснуться его руки, плеча, ласково провести по волосам. Да, он ее, только ее! Конечно, Барток не так молод, но станет отличным мужем – добрым, домашним, милым, тихим. Именно о такой партии она мечтала с тех пор, как овдовела…

Кофе пили у окна, где ветерок с улицы приносил приятную прохладу.

– Смотри, как торопится Вайнерт, – засмеялась госпожа Осовская, показав Кривцову на бестолково размахивавшего руками учителя.

Натыкаясь на прохожих, он почти бежал, ничего не замечая вокруг. Однако, услышав, как его позвали, остановился.

– Что стряслось, господин учитель? – крикнула в окно кондитерша.

– Ужасные вести, ужасные! – подняв голову, ответил Вайнерт.

– Не надо паниковать, дорогой мой, – складывая газету, лениво откликнулся фотограф. – Скоро мы сломим сопротивление лягушатников под Верденом, и Париж наш.

– Вы ничего не знаете?! – брызгая слюной, заорал учитель. – Этого еще нет в газетах! Я сейчас был на станции. По телеграфу передали, что вчера русские корпуса под командой генерала Брусилова неожиданно перешли в наступление и глубоко прорвали наш фронт под Луцком. Казаки атакуют! Армия на грани катастрофы!

Госпожа Осовская испуганно вскрикнула и уронила чашечку с кофе. Кривцов бросил взгляд на календарь – было пятое июня 1916 года…