Со временем наши ночные беседы с Кевином и Джин из более-менее профессиональных разговоров о небе и погоде постепенно перетекли в разговоры на общие темы. Джин рассказывала нам о том, как бы она хотела иметь домик у реки, а Кевин забавлял нас рассказами о своей дочери-подростке или говорил о том, что, перед тем как начнется «светлое время», он отправится прямиком к пляжу и проспит там весь день. Кевин и Джин также оказались в первых рядах тех людей, кому я мог рассказать о своих длительных отношениях, начиная с тех дней, когда учился в Университете в Беркли, о моем последующем уходе из домика в лесу, который я и моя подруга снимали тогда, и заканчивая рассказами о смерти моего отца, а также о моих новых отношениях… В общем, сидя впервые на диване в доме у Кевина, мы затронули по-настоящему личные вопросы.

Однако Кевин хотел говорить только о Дайен Бинней и о том, чем я ее так заинтересовал. Тогда я рассказал ему о поездке на Гавайи и том, что мы просто обсуждали предстоящую поездку. Кевин пошутил, сказав, что это больше смахивает на первое свидание. Я попытался убедить его в том, что это будет рабочая поездка, вот и все.

Но Кевин все не унимался: «Да, да, но она уделяла тебе слишком много внимания».

«Она организует поездки; это ее профессия – быть такой любезной и внимательной. Я уверен, что все парни из Калтеха, с которыми ей довелось работать, неправильно расценили ее отношение к ним и выглядели полными идиотами. Я не собираюсь делать из себя дурака».

Через полгода я и еще около двадцати или тридцати человек отправились с Дайен на Гавайи. Это была чудесная неделя. Мы побывали на вулканах, на побережье, поднялись к телескопам и выслушали мою лекцию по астрономии. В последний день нашей поездки, когда все мероприятия с группой закончились и она, наконец, могла позволить себе отдохнуть, мы вдруг осознали, что совсем одни на пляже, а время уже было далеко за полночь. Я показал ей Южный Крест, который был еле виден в это время года на Гавайях, траектории движения планет, а также рассказал ей, как отличить в небе Сатурн, глядя на то, как он «опускался» в океан. Я рассказывал Дайен о том, что на самом деле чувствую, когда смотрю в телескоп, а она говорила о своих племянницах, которые живут в Калифорнии. Сатурн полностью «утонул» в океане, и мы решили вернуться в гостиницу Я был горд собой, поскольку не успел наделать глупостей.

Когда мы вернулись обратно в наш институт, всю следующую неделю я ловил себя на том, что прохожу мимо кабинета Дайен несколько раз на дню, а когда случайно забегал внутрь, я терял дар речи. Каждый раз, когда я делал это, она была очень любезна со мной, и мне каждый раз приходилось напоминать себе, что па самом деле это была ее профессиональная обязанность – быть такой милой и доброжелательной. Когда она показывала всем своим видом, что рада видеть меня, я понимал, что нет ничего хуже выглядеть в такие моменты полным идиотом. В один из таких моментов, когда я снова забежал к ней одним приятным весенним рабочим днем, я спросил ее, не хочет ли она выпить чашечку кофе. Она ответила, что с удовольствием выпьет со мной кофе. Мы спустились вниз по улице, выпили по чашке и проговорили целых три часа. Разумеется, это тоже было частью ее работы – быть любезной и искать со мной дружбы, поскольку я могу быть ей полезен. Но, несмотря на все мои умозаключения, я так и не сумел найти достойной причины тому, что Дайен провела со мной целых три часа в середине рабочего дня, когда и у нее, и у меня было полно работы. В этот момент меня вдруг осенило, что все это время я вел себя как нельзя глупо.

Уже летом, когда я и Дайен вместе отправились в следующую поездку, я не вел никаких экскурсий, а она поехала одна, без группы. Вместо этого мы, только вдвоем, провели целую неделю в маленьком домике на небольшом острове к северу от Ванкувера. Это был последний глупый поступок, который я когда-либо совершал.

Временами я был глубоко уверен в том, что мои поиски новой планеты так ни к чему и не приведут, что все те двадцать семь претендентов на должность планеты на самом деле пустая трата времени. Три года напряженных исследований и попыток найти новую планету заставили меня сделать вывод, что «там» нет других планет. Я даже затрудняюсь сказать, когда я в последний раз закрыл мою большую записную книжку в черной обложке. Я не помню, когда я наконец-таки признался себе в том, что «там» ничего нет. Сказать по правде, я уже стал многое забывать: о планетах и о том, как их искать. В одно мгновение все то негодование и раздражение, которое я испытывал по поводу неудавшихся исследований и тщетности тех заветных двадцати семи случаев существования другой планеты, бессонных ночей, проведенных у телескопа в попытках напасть хоть на какой-нибудь след, — все это практически потеряло для меня смысл. Теперь мне было намного интереснее размышлять о новой поездке, о том, как я снова предложу Дайен поехать вместе, и о том, что ее ответ будет «Да!».

В июне 2002 года в мой кабинет вошел Чедвик Трухильо и заявил: «Мы только что обнаружили кое-что побольше, чем Плутон». Тем не менее эта удивительная новость стала для меня вторым по значимости событием, которое случилось со мной на этой неделе, хотя это мало походило на правду.

Дело в том, что Чед недавно переехал с Гавайев в Калифорнию, для того чтобы работать вместе со мной над новым проектом: мы собирались искать планеты с помощью 48-дюймового телескопа в Паломарской обсерватории. Не отрицаю, что название проекта вам может показаться очень знакомым и что три года подряд я использовал именно этот телескоп для достижения той же самой цели, что и сейчас. Да, я провалил свой прошлый проект. Да, многие, кто имел к моей жизни хоть какое-то отношение и кто мог оказать на меня хоть какое-нибудь воздействие, независимо от того, останусь ли я дальше работать в Калифорнийском институте или нет, советовали мне оставить мои попытки найти планету и заняться чем-то другим, что по-настоящему заслуживало внимания. Но подумайте сами, как я мог просто взять и все бросить? Без сомнения, мы исследовали огромную площадь неба, больше, чем кто-либо, начиная с того времени, когда Клайд Томбо открыл Плутон семьдесят лет назад. Однако в нашем случае было не все так просто, поскольку существовало одно «но»: мы пока еще не исследовали все небо. И как тогда понять, все ли мы сделали, что могли? Если в небе есть хотя бы одна, две или три планеты, которые ждут не дождутся, пока их найдут, существует огромная вероятность того, что вы могли пропустить именно нужное место. И как вы можете быть уверены в том, что «там» ничего больше нет, если вы не искали в самых потаенных местах галактики, именно там, где как раз и прячется то, что вы жаждете найти? Подумайте, может ли случиться так что киты и впрямь проскользнули сквозь сеть?

Два года подряд, после того как я, наконец, признал, что мое первое исследование потерпело неудачу, время от времени я получал звонки и электронные письма от одного моего знакомого, который прекрасно знал о том, что я был одержим идеей поиска новых планет. И каждый раз он говорил что-то вроде: «Привет. Я только что прочитал в газете, что кто-то обнаружил новую планету; ты ничего об этом не слышал?» Тогда у меня перехватывало дыхание, а сердце начинало бешено колотиться. Трясущимися пальцами я пытался добраться до клавиатуры своего компьютера, набрать в строке поиска несколько слов и прочитать последние новости. «О нет, я ничего об этом не слышал, не может быть, возможно, это неправда. Совсем неправда». По крайней мере я на это надеялся. После всех этих долгих лет, мысль о том, что однажды кто-то позвонит мне и скажет, что кто-то другой, а не я обнаружил новую планету, неустанно преследовала меня. Каждый раз, когда я получал похожее сообщение или телефонный звонок, я сразу же мчался к компьютеру и читал последние новости, и каждый раз, убедившись в обратном, я мог снова спокойно дышать, пульс переставал бешено стучать, и все потому, что, несмотря на то что кто-то на самом деле нашел планету, это была не десятая планета нашей Солнечной системы, это была планета, находящаяся далеко за ее пределами, вращающаяся вокруг какой-нибудь другой звезды. Тогда я мог быстро ответить человеку, сообщившему новость, о том, как интересен тот факт, что все недавно обнаруженные планеты не имели никакого отношения к нашей Солнечной системе, о том, как много мы уже знаем о космосе, и о том, что, увы, та планета совсем не похожа на ту, что ищу я. Никто еще не отважился заняться поисками планеты, которая бы находилась на самом краю нашей Солнечной системы. По крайней мере я так полагал. Я на это надеялся.