Когда слуга покинул комнату, Анна, слегка пригубив чай, спросила:

– Ваша матушка довольна прошлым вечером?

– Да, конечно, – подтвердила Лавиния. – Мама редко куда-то выходит.

– Печально слышать это. – Анна сделала еще глоток. – А ваш брат? Как его дела?

– Ром есть Ром, – вздохнула Лавиния. – Он узнал о моем состоянии как раз перед тем, как мы отправились на обед к Хаверфорду и я клянусь, он не спускал с меня глаз весь вечер! Вдруг я споткнусь или еще что-нибудь ...

– Может быть, он просто беспокоится о вашем здоровье?

– Может быть. Тем не менее, я не могу не поблагодарить вас за то, что вы уступили мне свое место за карточным столом. Уверена, это был единственный момент за весь вечер, когда, подняв глаза, я увидела, что мой брат не смотрит на меня.

– Я плохой игрок, – призналась Анна. – И была очень благодарна вам за то, что вы избавили меня от обязанности играть.

– Вместо этого вы стали жертвой плохого настроения моего брата, – заметила Лавиния с улыбкой, которая не содержала и намека на сожаление. – Я надеюсь, вы простили меня?

– Конечно. – Анна взяла бисквит. – Надеюсь, его своеобразный юмор не испортил вам настроение?

– О, я вообще не обращала на него внимания, – сказала Лавиния, пожимая плечами. – Я знаю, он хотел как лучше, но я же не маленькая девочка, а замужняя дама!

Губы Анны дрогнули при горестном воспоминании о ее собственном брате.

– Я понимаю, поверьте.

– О Господи, простите меня! – На лице Лавинии появилось искреннее сожаление. – Вы не так давно потеряли брата. Как я могла забыть?!

– Пожалуйста, не казните себя. Я с удовольствием слушаю, как вы говорите о своем брате. Это навевает приятные воспоминания.

– Но все же ... – Лавиния взяла бисквит с тарелки и передала его Анне. – Вот, теперь вы понимаете, насколько я чувствую свою вину.

– Конечно. – Анна печально надкусила бисквит. – Я ценю ваше искреннее сожаление.

Лавиния улыбнулась:

– Вы такая милая, Анна! Я верю, Хаверфорд в ближайшее время объяснится с вашим отцом, так что мы совсем скоро станем родственниками. Вы собираетесь в театр в четверг?

– Да, вместе с родителями. Лорд Хаверфорд пригласил нас в свою ложу.

– Я тоже буду там, не была в театре бог знает сколько!

– А ваш супруг?

– Надеюсь, он составит мне компанию. Его политические собрания слишком участились, я рассержусь, если он пропустит такое событие. – Она снова потянулась за бисквитом. – Мама не любит театр, а Роман ... не знаю, что ему придет в голову ...

Анна старательно следила за своей интонацией.

– Он тоже не любит театр?

– Не думаю, просто дела отвлекают его от подобных мероприятий. Он только что вышел в отставку и ищет вакансию в дипломатическом департаменте при правительстве.

– Как интересно! Наверное, ему придется много путешествовать?

– Все зависит от того, захочет ли Эдгар Вон составить ему протекцию. Но Ром решительно настроен получить это место. И я не сомневаюсь, что он добьется своего.

Голос Рома эхом раздался в ее голове: «Это не кончено, Роуз. Я найду тебя, и мы закончим то, что начали».

Анна отпила чай.

– Господи; что с вами? – встревожилась Лавиния.

Анна промокнула рот салфеткой.

– Ничего. Все в порядке.

Кто-то стучал в дверь так сильно, что было слышно даже в маленькой гостиной. Анна взглянула на часы на камине и поняла, что уделила беседе с Лавинией куда больше времени, чем запланировала. Она поставила чашку на стол.

– Кажется, я задерживаю вас. Мама будет сердиться, если я опоздаю к модистке.

– Вы уже должны идти?

– К сожалению, да. Я надеюсь, мы увидимся в четверг в театре.

– Непременно.

Дворецкий вошел в гостиную со словами:

– Миссис Пруденс Уэнтуорт.

Лавиния сморщила нос и прошептала:

– Пожаловала старая сплетница. Но ничего не поделаешь, она разделяет политические убеждения Генри.

Обе молодые женщины поднялись, чтобы встретить пожилую даму. Миссис Уэнтуорт устремилась вперед на всех парусах, ее впечатляющая грудь могла снести любую преграду на своем пути.

– Миссис Эмберли, как приятно вас видеть! Вы чудно выглядите.

– Спасибо, миссис Уэнтуорт. Вы знакомы с мисс Роузвуд?

Матрона вытащила монокль и с любопытством разглядывала Анну.

– Я полагаю, дочь адмирала Роузвуда?

– Да, миссис Уэнтуорт.

– Приятно с вами познакомиться. О, чай! Чудно, чудно!

– Позвольте мне налить вам чаю? – предложила Лавиния, ставя чашку перед гостьей.

Миссис Уэнтуорт умудрилась ловко уместить свое большое тело в кресле.

– Вы не присоединитесь к нам, мисс Роузвуд?

– К сожалению, нет. У меня назначена встреча, на которую я не могу опоздать.

– Что ж, тогда всего вам наилучшего, – сказала миссис Уэнтуорт, принимая чашку и сахарницу, которую протягивала ей Лавиния.

– Спасибо, что навестили меня, – сказала Лавиния. – Багсли проводит вас к выходу.

– До четверга.

Грациозно поклонившись миссис Уэнтуорт, Анна вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. Она задержалась на секунду, чтобы прийти в себя. Ей показалось странным, что в семействе Деверо отсутствовало притворство, или это всего лишь хитроумная уловка? Такая искренность, такая поразительная открытость чувств. Подобные вещи не приветствовались в том мире, где жила Анна.

Она огляделась в поисках Багсли. Но кругом было пусто, и она подумала, что, скорее всего он провожает Лиззи.

– Багсли? – позвала она. Шаги раздавались в пустом коридоре, и она пошла на этот звук. – Где же вы?

Молчание. Она удивленно приподняла брови. Не могла же она вернуться в гостиную и просить Лавинию позвонить дворецкому, но ничего другого не оставалось. Она отправилась назад, но тут ее внимание привлекла приоткрытая дверь комнаты на противоположной стороне коридора. Заглянув, нет ли там слуги, и никого не увидев, она вошла и поняла, что находится в кабинете Генри Эмберли.

Картина, висевшая на почетном месте над камином, заинтересовала ее. Сначала Анна подумала, что это портрет Романа; но при более пристальном рассмотрении поняла, что есть разница между мужчиной, изображенным на портрете, и Романом Деверо. И все же, какое удивительное сходство! Короткие темные волосы, правильные черты лица, как и у того мужчины, о котором она так много думала в последнее время. И глаза у человека на портрете были такие же темные, но, правда, карие, а не пронзительно-зеленые, как у Романа, и еще шрам около уха. Поразительное сходство!