«Прозрачные витражи», вольное продолжение «Лабиринтаотражений» и «Фальшивых зеркал», не совсем обычное произведение. Его перваяпубликация произошла в Интернете, и написана была повесть в «интерактивном»режиме каждая главка публиковалась с интервалом в неделю, после чего авторзнакомился с мнением читателей о новом фрагменте. Результатом этого сталоналичие у повести двух финалов «красного» и «синего». Автор решил оставить обафинала и в печатном варианте повести так что читатель вправе сам выбратьпонравившееся ему окончание произведения.

У меня есть конкретное предложенье —

Заменить все стёкла на витражи.

Чтобы видеть в окне не своё отраженье —

А цветные картинки и миражи.

В этом деле есть одно осложненье —

Слишком много осколков и резаных ран.

Но зато фантастическое впечатленье —

Будто в каждом окошке цветной экран.

Но я вижу, тебя терзают сомненья —

Ты и в этой идиллии видишь обман.

Что ж, пусть кто-то из нас испытает прозренье —

Когда все миражи превратятся в туман.

Константин Арбенин

В детстве эта игрушка была у меня самой любимой.

Паззл как паззл. Собираешь картинку из сотен кусочков разнойформы.

Только этот паззл был прозрачным. Тоненький пластикпереливчатых цветов, мутноватый — но если посмотреть на лампочку, то становитсявидна раскалённая нить спирали.

Я собирала свой паззл почти полгода.

Я сама!

Он был не для детей, как я теперь понимаю, слишком ужбольшой. Пять тысяч кусочков прозрачной пластмассы: малиновые и мраморные,лиловые и шоколадные, лазурные и морковные, лимонные и багровые, маренго имокрая пыль, уголь и кармин. Картинка строилась неохотно, будто её оскорблялобыть собранной восьмилетней малявкой, упорно копошащейся на полу в детской.Родителям я строго-настрого запретила убираться в комнате — ведь они могли разрушитьвозникающий под моими руками мир. Мама всё равно убиралась, аккуратно обходяпаззл, но только когда я была в школе.

А из радужных кусочков возникала стена. Каменная стенадревнего замка, покрытая мхом, с выщербленной известью швов, с неяркой ящерицей,распластавшейся под лучами солнца.

И витражное окно. Полупрозрачное, нереальное, за которымугадывались смутные человеческие тени. Цветное окно, где рыцарь в сверкающихдоспехах склонился перед прекрасной дамой в белом платье. Паззл ещё не былзакончен, но я уже могла часами любоваться рыцарем и его дамой. Меня смущало,что доспехи рыцаря, блистающие и великолепные, оказались чуть помяты, а кое-где— даже запачканы грязью. Меня удивляло лицо дамы — в нём не было восторга,скорее — печаль и жалость. И всё-таки я смотрела на паззл, придумывая историюрыцаря и принцессы (ведь молодая дама могла быть только принцессой!). Я решила,что рыцарь только что вернулся из одного похода и собирается в другой. Вототкуда вмятины и грязь на доспехах, вот откуда печаль принцессы.

А разноцветные фигурки вставали на свои, единственноправильные, места. Загоралась радуга над рыцарем и принцессой. Рука рыцарясжималась на рукояти меча. В светлых (как у меня!) волосах принцессы засверкалсамоцветами гребень. Ящерица на стене обзавелась подружкой.

Родители перестали улыбаться, глядя на мою борьбу свитражом. Теперь и они любили тихонько постоять, глядя, как возникает цветноеокно в серой стене. Наверное, порой они замечали нужные фигурки раньше меня. Нони разу не подсказывали — так было заведено.

Я сама!

И настал день, когда я поняла — сегодня паззл будет собран.Осталось ещё не меньше полусотни кусочков. Самых сложных, почти неотличимыхдруг от друга. Но я знала, что сегодня увижу картинку всю, целиком.

Я не стала обедать, а потом — ужинать. А мама не стала меняругать, только принесла чай и бутерброды. Я даже не заметила, как их съела.

Кусочек вставал к кусочку. Цветная мозаика слилась в узор.

И остался последний кусочек — я уже знала какой. Прозрачный,с тремя выступами. Вовсе не главный, всего лишь прозрачный кусочек междусклонённой головой рыцаря и тянущейся к нему рукой принцессы. Я протянула руку,пытаясь найти его на ощупь, не отрываясь от картины.

Коробка с фигурками была пуста.

Потом я перевернула комнату вверх дном. Потом я плакала тона руках у отца, то на коленях у мамы. Отец обещал, что напишет письмо в фирму,выпустившую паззл, и мне обязательно пришлют недостающий кусочек. И даже ещёодин паззл — в компенсацию. Мама перерыла мусорное ведро и вытряхнула пылесос.Хотя и знала, что там ничего нет.

Поздно вечером я вернулась в свою комнату, к почтисобранному паззлу. Если не знать, что одного кусочка не хватает, то это былодаже незаметно.

Теперь я знала правду. Знала, почему так печально лицопринцессы и почему так безнадёжно-устало склонил голову рыцарь. Им никогда некоснуться друг друга. Между ними — пустота.

Я села на корточки, положила ладони на картинку. И повелалевую руку — к себе, а правую — от себя.

Стена замка треснула, ящерку разорвало пополам, рыцарьрассыпался сверкающими кусочками доспехов, принцесса разлетелась белымиобрывками платья.

Пурпур, ржа, охра, старая медь, беж…

Радуга, цветная метель, крашеный снег…

Когда я впервые увидела дип-программу, то поразилась — какпохож её завораживающий калейдоскоп на старый паззл, рассыпающийся под моимируками.

Но тогда дип-программы ещё не было. Её изобрели тремя годамипозже.

У двери я на миг останавливаюсь, придирчиво оглядываюсь взеркало. Ох и видок… Из зеркала смотрит на меня унылая дама лет тридцати, сбрюзгливо поджатыми губами, намечающимся вторым подбородком — хотя фигураскорее костлявая, чем упитанная. Блеклые волосы собраны в тощий пучок, помадана губах слишком яркая, кричащая, а тени на веках — болотно-зелёные. Мышиногоцвета платье, крепкие, будто у крестьянки, ноги в тёплых чулках. Вроде как и неуродина, но…

Сексапильности во мне — не больше, чем в размазанной потарелке остывшей овсянке.

Щёлкаю своё отражение по носу и выскакиваю из дома. В отличнейшемнастроении, бодрая и весёлая.

А на улице — хорошо!

Воздух после короткого проливного дождя чистый и свежий,развиднелось и светит солнце. Тепло, но не душно. Во дворе бренчит на гитаресимпатичный парень, и очень хорошо бренчит. Когда я прохожу мимо, он поднимаетголову и улыбается.