– Конечно же она туда вернется, – сказала Софи. – Эдмон, мы намерены усыновить ее ребенка. Она не может отказаться от такого шанса. У малыша будут фамилия, богатая семья, он получит самое лучшее образование и унаследует наши владения. Ни одна мать не отказалась бы от такого, не так ли? А я хочу нянчиться с младенцем, осыпать его ласками, познать это огромное счастье материнства, которого меня лишила природа. Амелия должна будет согласиться на это и уехать отсюда после рождения ребенка. Выбор императрицы пал на нас неслучайно, это не было вызвано просто симпатией с ее стороны. Я часто писала Сисси, делясь с ней своим горем из-за моего бесплодия. Я уверена: у нее возникла та же мысль, что и у нас.

– Я сильно в этом сомневаюсь, это ничем не подтверждается.

Маркиза в раздражении оттолкнула супруга. Она принялась бесцельно вышагивать вокруг столетней магнолии, от белоснежных цветов которой исходил восхитительный аромат.

– Амелия потеряла все, зачем же отбирать у нее ребенка? – проворчал он.

– Но что его ждет? Судьба незаконнорожденного, отданного на воспитание кормилице? Баронесса не увидит, как он растет, независимо от того, усыновим мы его или нет.

– Вот почему необходимо принять решение, о котором я вам говорил, Софи. Давайте предложим Амелии поселиться недалеко от особняка, в охотничьем домике, который я обустрою. Так она сможет навещать нас, стать няней для своего ребенка. Как бы то ни было, мы обязаны сказать ей правду. Поэтому я сообщил ей о том, что завтра нам троим предстоит кое-что обсудить. Амелия – хрупкая молодая женщина, и если вы хотите, чтобы она продолжала жить, прекратите вести себя столь неразумно.

Получив нагоняй от мужа, Софи сдалась и вытерла слезы.

– Очень хорошо, вы – господин, друг мой, – поддела она его. – Однако знайте одно: какое бы решение мы ни приняли, нужно, чтобы его одобрила императрица.

* * *

После воскресного завтрака Эдмон пригласил Софи и Амелию в свой кабинет. Во время трапезы он почувствовал, что обе женщины напряжены, поэтому вел себя осмотрительнее обычного. Он придвинул супруге свое кожаное кресло. Софи молча села.

– Прошу вас, баронесса, – сказал он, указывая Амелии, которую эта условленная заранее беседа привела в сильное смятение, на другое кресло.

Маркиз поочередно окинул женщин взглядом, на самом деле растроганный тем, что они встревожены в ожидании слов, которые вот-вот будут произнесены.

– Дорогая Амелия, – начал он, – инцидент, который произошел вчера во время празднования, побудил нас с Софи прояснить, в какой ситуации мы оказались, и рассказать вам о том, чего мы желаем на самом деле с тех пор, как вы прибыли в поместье.

– И я думаю, императрица разделяет это желание, – произнесла Софи, и это прозвучало несколько натянуто.

Поведение маркизы, которую Амелия никогда не видела столь молчаливой и сдержанной, вселило в душу молодой девушки дурное предчувствие. Она уже представляла, как ее, не желая более видеть, хозяева выпроваживают из дома.

– О чем идет речь? – спросила она. – Я стесняю вас, я стала причиной разногласий между вами?

– Нет, не говорите глупости! – пылко возразил Эдмон. – Мы очень рады принимать вас здесь, в доме моих предков. Прошло два месяца, и мы смогли за это время узнать вас, Амелия.

Софи, раздраженная тем, что супруг начал издалека, теребила в руках аккуратный шелковый носовой платочек. Внезапно она потеряла терпение.

– Мой супруг будет разглагольствовать целый час, чтобы сказать вам одну простую вещь: мы хотим усыновить вашего ребенка, стать его семьей, дать ему фамилию, титул. Я еще не говорила вам об этом, однако природа лишила меня счастья материнства. Я осмеливаюсь упомянуть в этой связи императрицу, потому что в моих письмах я часто делилась с ней своей печалью, говорила, что стыжусь своего бесплодия. Поэтому я убеждена в том, что наша дорогая Сисси предвидела такое наше решение, при этом ясно не высказав своего мнения по этому поводу. Однако в скором времени ее письмо послужит доказательством того, что она нас поддерживает, я уверена.

Когда у нее вырвался этот крик души, маркиза залилась слезами. Супруг смотрел на нее обеспокоенно, Амелия – с жалостью.

– Ваше желание усыновить моего ребенка говорит о вашем великодушии, – чуть слышно произнесла молодая женщина. – Я так удивлена!

Эдмон присел, ни слова не говоря. Он был бледен; похоже, он чувствовал себя неловко. Софи воспользовалась этим.

– Конечно же, моя милая, я буду регулярно сообщать вам о том, как он или она, когда вы вернетесь в Вену. Каждый год в день рождения я буду отправлять вам фотографию, и…

– Софи, умоляю вас, замолчите! – воскликнул ее супруг. – Вы поступаете мне наперекор в надежде, что я не стану вам противоречить.

Растерявшись, Амелия боролась с желанием сбежать из поместья Бельвю как можно дальше, даже если ей придется влачить судьбу матери-одиночки и искать убежища в каком-нибудь приюте. Маркиз почувствовал ее состояние.

– Вы должны выслушать меня, Амелия, – сказал он очень быстро, дрожащим голосом, в котором чувствовалась какая-то особенная страсть. – Мне кажется, вам следует хорошо подумать, прежде чем принять решение, и я хотел бы пояснить вам, как я все это представляю. Я считаю, что лишать женщину ребенка – это жестоко. Поэтому я предусмотрел, на случай, если вы согласитесь, обустройство охотничьего домика на территории поместья. После рождения малыша вы сможете там поселиться, а затем, с согласия императрицы, остаться у нас в качестве няни.

Ошеломленная, Амелия перевела растерянный взгляд с маркиза на его супругу, которая всем своим видом выказывала недовольство.

– Я не знаю, что сказать. Это действительно очень великодушно с вашей стороны, месье. И с вашей тоже, Софи. Но есть ли у меня выбор, особенно если, как вам кажется, ее величество посчитала, что это хорошее решение? Я во всем покорюсь воле императрицы.

Чувство собственного достоинства и столь явное повиновение юной австрийской баронессы вызывали уважение. Маркиза уверилась в том, что сможет выиграть партию, если будет терпелива.

– Буду с вами откровенна, Амелия. Поскольку было оговорено, что вы проживете в поместье приблизительно год, то, не буду скрывать, я подумала о том, что, если бы вы согласились на наше предложение, я обрела бы счастье нянчиться с младенцем. Но такая мысль была эгоистичной, супруг дал мне это понять. Думайте, сколько считаете нужным, этого требует благоразумие. Ребенок родится в октябре. До того момента мы наверняка получим указания от императрицы. Не стоит торопиться, не так ли, Эдмон?

Маркиз с усталым видом кивнул. Амелия поднялась, чтобы проститься с супругами.

– Я поднимусь в свою комнату, – мягко сказала она. – Не беспокойтесь, дорогая Софи, я приняла решение. Я не могла рассчитывать на более почтенную семью для малыша, которого я жду. И, думаю, скорое расставание с ним будет не таким мучительным, поскольку я знаю, что о нем будут заботиться, его будут любить, что он будет носить вашу фамилию. Мне не хватит жизни, чтобы вас отблагодарить, вас обоих. Вчера вечером, признаю, я хотела умереть, так меня страшила участь, грозящая моему ребенку, печальная участь незаконнорожденных детей. А сегодня благодаря вашей доброте я больше этого не боюсь.