— Это тебе очень надо?

Стараясь не выдать себя волнением, Рой ответил как можно увереннее:

— Да!

— Это будет очень непросто сделать, — повторил сенатор. — Но, хорошо, я кое-что придумаю. В этом ведомстве работают мои хорошие друзья, которые многим мне обязаны. Я постараюсь убедить их перетащить этого парня к себе.

— Это было бы очень здорово! Поверь мне, они еще будут тебе благодарны! — обрадовался Рой.

— Я тебе позвоню завтра утром и сообщу о его перспективах.

— Я твой должник, Стивен.

Уже через секунду раздались громкие прерывистые гудки. Рой медленно положил трубку, надеясь на то, что сенатор не подведет.

* * *

Стивен Ленч не обманул — в восемь часов он разбудил его телефонным звонком и сообщил, что для Джека Стейнбека нашлось неплохое место в министерстве юстиции и теперь его ирландский приятель будет курировать половину тюрем штата. С этой приятной новостью Рой перешагнул порог исправительного учреждения, где его с унылым видом дожидался Джек. Происшествие, случившееся в городской тюрьме, по-прежнему продолжало оставаться событием дня, и у ворот учреждения дежурили толпы назойливых журналистов, рассчитывая хотя бы на небольшое откровение начальника тюрьмы. Однако Стейнбек третьи сутки не покидал территорию вверенного ему учреждения и стойко пережидал нешуточную осаду репортеров. Журналисты, подобно воробьям, атаковавшим каждый кусочек брошенного хлеба, энергично и кучно наскакивали на каждый выезжавший со двора тюрьмы автомобиль в надежде отыскать в салоне самого популярного человека недели.

Поглядывая на них из окон своего кабинета, Стейнбек думал о том, с какой радостью засадил бы всех этих писак в одну камеру, а потом с наслаждением выгуливал бы их по тюремному дворику, слово псов.

Машину Роя Стейнбек увидел сквозь опущенные жалюзи и поспешил навстречу агенту ФБР. Час назад Рой сообщил ему по телефону, что сдержал свое обещание и у него имеются для Джека весьма неплохие новости.

— Как ты себя чувствуешь? — бодро поинтересовался Рой, пожимая руку Джеку Стейнбеку. — Подъезжая к тюрьме, я сначала подумал, что у ворот твоего заведения проводится какой-то массовый митинг в поддержку прав заключенных.

— Сейчас у них прав больше, чем у нас с тобой, — недовольно буркнул Стейнбек. Рой одобрительно рассмеялся:

— Вижу, что ты не потерял чувства юмора… А потом понял, что это никакой не митинг, ты просто делаешь себе какую-то рекламу и переманил к себе всех журналистов города. Ты собираешься баллотироваться в губернаторы штата?

— Мне не до твоих шуток, — огрызнулся Стейнбек.

— Объясни мне, чем ты их взял? Может быть, предложил им поменять свои дома на комфортабельные камеры? — Помахав пальцем. Рой протянул:

— Ра-азбой-ник! Они клюнули на твою уловку! Я ведь и сам давно мечтаю о том, чтобы упрятать всех надоедливых журналистов как можно дальше!

Рой излучал благополучие. Его улыбка красноречиво говорила о том, что он несказанно доволен жизнью и даже гнетущая атмосфера тюрьмы не способна омрачить его настроение.

— Ты спрашиваешь меня о том, как я себя чувствую? А как еще должен чувствовать себя человек, которого жарят на сковородке? — обреченно спросил Джек. — Я не сплю по твоей милости уже третьи сутки! Не выхожу из тюрьмы, чтобы не столкнуться нос к носу со сворой борзописцев, которые только и жаждут того, чтобы поместить мою унылую физиономию на первые полосы газет.

— Вижу, что ты действительно очень переживаешь… Но уверяю, дружище, у тебя отныне нет больше повода для беспокойства, — слегка приобнял здоровяка за плечи Рой. — Завтра из управления должна прибыть важная бумага, ты получаешь новое назначение.

— И кем же теперь я буду работать? — недоверчиво посмотрел Джек в жизнерадостную физиономию Роя. — Таксистом, что ли?

Фэбээровец поморщился:

— Ну, зачем же так? Ты ведь способный человек. Тебя ожидает новое назначение в министерстве юстиции. С завтрашнего дня в твоем подчинении будет половина тюрем штата. Ты идешь на повышение, Джек. Тебе очень пойдет эта должность. Только обещай, что когда меня закроют за явные и мнимые грехи, то ты найдешь для меня тюрьму поприличнее.

Джек широко улыбнулся — все-таки этот фэбээровец неплохой парень.

— Разве я могу отказать в такой малости своему другу. А что будет с русским?

— Тебя не должно это волновать. — коротко бросил Лоренц, после чего неожиданно добавил:

— С русским вопрос тоже решен. Через пару недель он будет выслан из страны. А теперь, я думаю, ты угостишь меня чашкой кофе?

Знаешь, у меня тоже был очень непростой день.

* * *

Со Светой — женой Варяга — Нестеренко встретился в тихом тенистом парке, по деревьям которого шныряли проворные белки. Они сели на скамейку, помолчали.

— Я виделся с Владиком, — тихо промолвил Егор Сергеевич.

— Как он? — Света напряглась и прикусила нижнюю губу.

— У него все хорошо, — сделал слабую попытку утешить женщину Нестеренко. — Он молодец, держится хорошо, не унывает. Передает тебе большой привет, говорит, что всегда помнит о вас с сыном, и просит, чтобы вы не раскисали.

— С ним действительно все в порядке? — Света бросила на академика недоверчивый взгляд.

Егор Сергеевич ободряюще улыбнулся, после чего бодро проговорил:

— Конечно, в порядке! У американцев ведь не тюрьмы, а санатории.

Ест до отвала, спит вдоволь, ходит в спортзал, поддерживает форму. Отдыхает, одним словом!

— Когда я с ним могу увидеться?

— Думаю, что скоро. Сейчас я делаю все, чтобы переправить его в Россию. А там все свои. Помогут!

Егор Сергеевич не говорил Светлане всего. Не далее как вчера вечером он вновь разговаривал с Роем Лоренцем и вместе с обещанными негативами предоставил ему и видеозапись, где тот трогательно общается с Луиджи Гобетти. В обмен на пленку Нестеренко потребовал у Лоренца содействия в том, чтобы Варяга отпустили под залог. И, судя по утреннему звонку, тому это удалось. Егор Сергеевич не хотел торопить события, а потому решил промолчать. Пусть встреча с мужем будет для Светы большим сюрпризом.

Света посмотрела на сына, возившегося в песочнице, и произнесла:

— Хорошо… Но если бы рядом был Владик, было бы совсем замечательно.

Она улыбнулась, но улыбка получилась неловкой, так как на глазах блеснули слезы.

— Держись, малышка, — почти ласково проговорил Нестеренко. — Все будет хорошо. Скоро ты его увидишь, а сейчас мне нужно идти. Самолет вылетает через три часа.

Подняв тонкую ладонь Светы с колен, он слегка притронулся к ее пальцам губами и доброжелательно улыбнулся. После чего, поднявшись со скамьи, он, заложив руки за спину, пошел по ухоженной дорожке парка.