ни на каком выражении, – при этом его глаза двумя серыми буравчиками, неотступно и не моргая, следили за старшим лейтенантом.

Наконец, вероятно насладившись растерянностью подчиненного, лицо задвигалось, выплевывая из-под пушистых седых усов слова:

– Дело по Илье Злобину у тебя?

Володин растерялся:

– У меня много дел. Надо посмотреть, товарищ подполковник.

– Не надо. Я уже посмотрел, старший лейтенант. Проверь вводные. Кажется, он объявился.

Начальник исчез не прощаясь. Настроение стремительно портилось. Вот к чему это: «старший лейтенант»? И что это за Злобин, чтобы его разорвало?!

Володин со вздохом полез в служебный защищенный канал. Алиса, несмотря на антикварный голос, оснащенная новейшими модулями ситуационного распознавания, молчала.

Так. Что это за Злобин? Угу. Есть такой. В 2032 году исчез, находясь прямо под полицейскими регистраторами. Более того, исчезновение наблюдал дежурный наряд, что называется, собственными глазами. До того разыскивался как пропавший без вести с 2020 года. Что за хрень?! Тогда еще, наверное, и Алисы-то не было!

Володин опустился в кресло, бегло читая материалы, написанные немного странным, как будто чужим языком. Еще бы – двадцать пять лет прошло! Злобин этот – какого он там года, – должно быть, старикашка дряхлый! Загрузились данные с модулей распознавания, и Володин застыл в изумлении: в кадре, немного растерянно, брел по перрону молодой мужчина – высокий, сухощавый, абсолютно лысый, едва ли не до черноты загорелый. По его движениям, по шагам чувствовалось, что это крепкий и сильный человек, но двигался он замедленно, будто нес невидимый груз. Космонавт после лунной станции – мелькнуло в голове старшего лейтенанта сравнение. Чушь какая-то! Как модуль мог его опознать? Этот персонаж на экране двадцать пять лет назад еще под стол ходил и никак не мог быть тем отцом семейства, пропавшим в Измайлово бог знает сколько лет назад!

4

Смятение. Отличное слово, прекрасно описывающее мое состояние, когда я обнаружил себя лежащим на раскаленной сковороде летней южной степи. Земной степи, блин! Опять! Я застонал, выгибаясь дугой, как будто это могло помочь, и рывком сел. Закружилась голова, затошнило, родная планета неумолимо притягивала к себе, как истосковавшаяся мать, и я, хмуро окинув взглядом залитый солнцем простор, обреченно откинулся на спину. Где-то в кристально чистой синеве прятался жаворонок. Меня мутило. То ли от пережитого прыжка, то ли от знакомого ощущения потери. Только что я в очередной раз потерял семью, друзей, устоявшуюся жизнь. В спину вцепилось бугристое разнотравье – слегка выгоревшее, оглушительно воняющее медом и землей.

Мелькнула мысль – может, это Гера? Но оказалось, обмануть память – не ту, которая пряталась в высших отделах коры, а ту, за которую отвечали неясные бугры древнего происхождения, украшавшие ствол головного мозга, – невозможно. Я знал. Знал на сто процентов – я дома. Я на Земле. Поэтому неуклюжий выверт возбужденного сознания исчез, даже не породив вялого шевеления распластанного тела. Чего тут проверять – Земля!

Закрыв глаза, я повернулся на бок, подтянув колени. Думать было больно, и я застыл пустой личинкой среди цветных пятен света, колышущихся под закрытыми веками. Ненадолго – забытое щекотное чувство коснулось вытянутой, зажатой землей и моим потяжелевшим телом руки – кто-то мелкий, наплевав на переживания внезапно рухнувшей горы, полз по своим насекомьим делам.

Невольно застонав, я опять сел – Земля кружила вокруг, не спеша определяться, с какой стороны вцепиться в заплутавшего путешественника. Хотелось вновь упасть, но я сдержался, дождался, когда планета успокоится, и осмотрелся уже осознанно.

Показалось, что выкинуло туда же, куда я попал в прошлый раз, но, сколько ни всматривался, не заметил никакой дороги. Вот черт! Точно это Земля?!

Солнце палило безжалостно, но, несмотря на это, было вполне комфортно. Дальше сидеть или лежать погруженным в страдания было глупо. Мозг привычно отгородился от случившегося, занявшись самой насущной проблемой – хотелось пить.

Вертикальное положение подарило приступ головокружения, новый кругозор и первую цель – расчерченная однообразными лесополосами степь ныряла с одной стороны в пышную темную зелень, за которой, выше шевелящихся в мареве макушек деревьев, виднелся далекий голубоватый горизонт.

Шлепанцы с Мау – настоящий инопланетный раритет – оказались крайне неудобной обувью для передвижения по подвяленному степному разнотравью. Острые будылки кололи щиколотки и норовили запутаться в немудреном переплетении ремешков. Приходилось по-особому ставить ноги, но и так, пока вышел на узкую пыльную полоску мелкой травы, окаймлявшей лесополосу, ноги покрылись мелкими ссадинами. В тени разросшихся деревьев двигаться оказалось намного проще и комфортнее, и уже очень скоро я стоял на крутом косогоре, у подножия которого угадывалась какая-то вода, вроде мелкой реки. С высоты отлично просматривалось все пространство вдали, и никаких сомнений, если они и были, что это Земля, не оставалось. Вон виднеется дорога, вон белеют какие-то строения, плотно укутанные зеленью, а вот там определенно город или, по крайней мере, крупный населенный пункт.

Под склоном в благодатной пятнистой тени невысоких деревьев обнаружился крохотный ручеек. Как оказалось, в паре десятков метров выше травянистую кручу размыло до блестящей в воде мелкой цветной гальки – родник! Лысина, скажу я вам, удобная штука, когда мозг кипит от перенапряжения, – поливаешь ее холодной водой и чувствуешь, как тают струйки перегретого пара из ушей.

Закинув про запас пару литров прохладной жидкости в благодарный желудок, осмотрелся. Склон упирался в густые заросли какой-то водной растительности, окаймленные редкими скоплениями небольших деревьев. Где-то там в глубине этих джунглей местного разлива должна была прятаться вода, но или ее было слишком мало, или камышу удалось победить некрупный поток и полностью скрыть русло. На высохшей, несмотря на тень, земле, с мелкими и редкими перышками зеленой травы, угадывалась то ли тропа, то ли ее древние останки. Определившись с будущим направлением движения, присел, привалившись спиной к колючему, осыпающемуся мелким мусором стволу, и задумался. Надо было собрать и отсортировать мысли, принять новую реальность, отложить в сторону то, что здесь несущественно. А что несущественно? Мау? Ана? Сын?

Рука нащупала брусок – подарок Старшей сестры, которую я никогда толком и не видел, но которая умудрилась-таки достать непокорного эля. Очень